Давайте почитаем Эсхила

Знаете, есть произведения, которые не теряют своей актуальности тысячелетиями. И, на мой взгляд, «Прометей прикованный», как раз из такого разряда.

Если кто не помнит, то эта трагедия написана Эсхилом ближе к середине четырехсотых годов до нашей эры. Ну, то есть, задолго до рождения Христа, в пору, самого что ни на есть, дикого расцвета язычества. Сознаю, что если кто и читал эту трагедию, то вероятнее всего давным-давно, в студенческую пору и, сдав зачет, прочно забыл, что там вообще было написано. А вот Прометея мы не только помним, а часто возвращаемся к его образу, говоря о нем, как о герое, давшем людям Огонь и за то наказанный Зевсом.

Вот таким, жадным и мстительным был, занявший трон Олимпа, Зевс. Ну что с него взять – древний бог Древней Греции.

Но все ж таки давайте обратимся непосредственно к тексту самой трагедии. Вернее, той части трилогии, что дошла да нас полностью – «Прометей прикованный». Поверьте, много интересного и полезного для осмысления можно обнаружить, если внимательно ознакомиться с этим произведением.

Крайне любопытно посмотреть на то, как мы, а вернее еще и до нас, решили воспринимать деяния Прометея. Ну а мы, не задумываясь, даже и не читая самого текста трагедии, повторяем сказанное до нас.

И да, сразу скажу, что закончу я этот текст морализаторством. Так что, те, кого достали постоянные рассуждения на околоидеологические темы, да рассуждения о судьбах России – не заморачивайтесь читать, в конце все равно на эту тему съеду.

Итак.

Слуги Зевса Власть и Сила, сопровождаемые Гефестом, выводят плененного Прометея на пустынный и скалистый берег безлюдной Скифии. Власть и Сила предлагают Гефесту поскорее выполнить поручение и на вековечные времена крепко-накрепко приковать Прометея к здешним скалам за то, что он похитил огонь и дал его людям, чем нарушил запрет Зевса.

Гефест очень переживает, поскольку не может представить себе, что нужно такой страшной пытке подвергнуть «бога, мне подобного». И задается вопросом: сможет ли он решиться совершить такое деяние? И отвечает сам себе – решусь! «Ведь нет другого выхода: Всего опасней словом пренебречь отца». Дальше Гефест очень красочно описывает муки, что предстоит переносить Прометею и сообщает, что, хотя он и действует вопреки своей воле, но поручение выполнит: «Висеть ты будешь вечно: непреклонен Зевс. Всегда суровы новые правители».

Дальше, из диалога между Властью и Гефестом, можно увидеть, как давит Власть на бога-творца-созидателя, как принуждает его выполнить веление Зевса и укоряет в мягкосердечии, ну и, конечно, угрожает возможными карами за ослушание.

Власть: О нем скорбеть что толку? Где помочь нельзя, там и напрасно убиваться нечего.

Ну действительно, чего убиваться, переживать, рвать сердце там, где изменить ничего нельзя? Рациональность, прагматизм, холодный разум. И никто не задумается над тем, что, а вдруг это только кажется, что ничего изменить нельзя. А ведь мы-то знаем, что всё течет, всё изменяется.

Гефест, страдая, приковывает руки Прометея к скале, а Власть следит, чтобы искусник не оставлял лазеек «преступнику». Но Гефест работает на совесть – страдания, тщательности и ответственности, не помеха.

Когда руки прикованы Власть требует:
Теперь шипом железным и безжалостным ему с размаху, с силой грудь насквозь проткни.

И снова Гефест рефлексирует и страдает, но грудь Прометея пробивает. Власть настаивает на том, что ничего страшного не произошло, ведь все это только «лишь возмездье справедливое». Ну и все остальные манипуляции по приковыванию Прометея сопровождаются причитаниями Гефеста и понуканием его Властью.

Когда дело сделано, троица палачей уходит. Власть напоследок еще и словами не преминула уязвить отступника.

Оставшись в одиночестве, Прометей описывает свои муки и прегрешения ветру, морским волнам, небу и солнцу. И сетует, что эту казнь изобрел для него «Блаженных богов новоявленный вождь». В этот момент появляются Океаниды, которые сочувствуя Прометею, говорят: В новых сегодня руках Олимп, правит на нем, законов не ведая, Зевс. Те, что великими слыли, ничтожны стали.

Ну собственно, и у богов смена власти повлекла знакомое нам – кто был ничем, тот станет всем.

Ну а дальше Прометей рассказывает Океанидам свою подлинную историю и то, за что прикован он и казним, такой страшной мукой.

Из рассказа Прометея становится понятно, что он и его мать – ясновидящая Фемида – принимали участие в Титаномахии – войне богов и титанов.

В части трагедии, о которой веду речь, нет описания войны и ее причин, поэтому напомню тем, кто запамятовал.

Как известно, отец Зевса – царь Олимпа Кронос – пожирал своих детей, поскольку ему предсказали смерть от руки своего сына. Ну и заодно — если зачищать поляну, так полностью – Кронос заточил и своих братьев титанов. В общем, всех политических противников устранил. Но жена Кроноса Рея упросила Гею спрятать новорожденного сына от мужа, поскольку последний охамел и причинил довольно много неприятностей тестю, отцу Реи. Да и в общем, обладающий тяжелым характером Кронос, мало кому нравился. Так что помощников в прятанье младенца нашлось достаточно.

Быстро повзрослевший Зевс решил выполнить предназначение – свергнуть отца и захватить трон. Небожители же разделились на два лагеря – одни были приверженцами Зевса, другие Кроноса. Зевс освободил титанов, родственников отца и гекатонхеров – сторуких и пятидесятиголовых великанов и в союзе с ними ринулся на титанов. Вот здесь и появляется титан Прометей, который изначально выступал на стороне титанов и вооруженный пророчеством ясновидящей матери – Фемиды – пытался вразумить соратников не идти на Зевса силой, поскольку победить его можно лишь хитростью и коварством. Титаны не вняли, и тогда Прометей помог Зевсу свергнуть отца и захватить власть. Вот об этом он уже сам рассказывает Океанидам.

Рассказывать мне тяжко, но и тягостно
Молчать об этом. Боль моя всегда со мной.
Когда среди бессмертных распря вспыхнула
И меж собою боги перессорились, — Одни с престола Крона сбросить чаяли,
Чтоб Зевс царил, другие же владычества
Над божествами не желали Зевсова, — Тогда титанам, неба и земли сынам,
Помочь советом добрым я хотел. Но мой
Совет отвергли. Презирая вкрадчивость
И всякое лукавство, те надеялись,
Что грубой силой без труда захватят власть.
А мать моя — и Геей и Фемидою
Она зовется — много раз, заранее
Исход той распри зная, говорила мне,
Что победитель победит не силою,
А хитростью, коварством он одержит верх.
Но тщетно убеждал я и доказывал,
Меня тогда и слушать не хотел никто.
И, видя это, я почел за лучшее
По доброй воле и в союзе с матерью
Пойти на помощь Зевсу. Помощь принял он.
Моим стараньем в черной пасти Тартара
Бесследно сгинул древний Крон и все, кто с ним
Сражался рядом. Вот какой услугою
Обязан мне великий властелин богов.
И вот как он за это наградил меня!

Крон-то сгинул, в черной пасти Тартара, но придя к власти Зевс, и титанов, некогда соратников Прометея, не помиловал. И если верить этому мифу, то Атлант до сих пор держит на своих плечах Землю, а обессиленный Тифон, все так же корчится в муках под гнетом Этны… А Прометей стал зваться другом Зевса.

Океаниды продолжают расспрашивать Прометея стремясь понять, за что же его так сурово покарал жестокий Зевс. И Прометей продолжает свое повествование.

Получив власть над богами, Зевс разделил ее с братьями – Посейдоном и Аидом. Если Кронос был властителем всего сущего, то Зевс оставил себе Олимп, море принял Посейдон, а подземное царство – Аид. А вот земля, на которой жили люди, осталась неприкаянной, так как Зевс решил не возиться с этими короткоживущими букашками – незачем. Прометея такое отношение задело: все-таки если уж есть, так заниматься ими необходимо – воспитывать, обучать, давать знания… Люди были бездумны, бессловесны, глухи и незрячи.

Прометей нас просто пожалел.

Спасти людей мог только божественный огонь и вот его-то и украл у богов Прометей и дал нам, людям.

Но вы спросили, за какую мучит Зевс
Вину меня. Извольте, и о том скажу
Едва успевши на престол родительский
Усесться, сразу должности и звания
Богам он роздал, строго между ними власть
Распределил. А человечьим племенем
Несчастным пренебрег он. Истребить людей
Хотел он даже, чтобы новый род растить.
Никто, кроме меня, тому противиться
Не стал. А я посмел. Я племя смертное
От гибели в Аиде самовольно спас.
За это и плачусь такими муками,
Что их и видеть больно — каково ж терпеть!
Жалел я смертных, только самого меня
Не пожалели. Пытка беспощадная — Удел мой. Зевсу славы не прибавит он.

Следующим Прометея навещает его друг Океан и обещает, что будет стараться каким-нибудь образом смягчить сердце Зевса. На что прикованный герой просит друга не беспокоиться и не совершать необдуманных поступков, дабы не навлечь и на себя беды. Ведь Прометей точно знает – мать сказала – что никогда не смягчится Зевс. Прометей обретет свободу и прекратятся его мучения только со смертью Зевса и что казнимый герой знает убийцу царя богов, но никогда, ни под какими пытками не выдаст тайну Зевсу. Океан снабженный советами отбывает восвояси, хор взрывается «во плаче», по мукам Прометея и в плаче том, описывает страдания людей, последователей Прометея. Тоскует и соболезнует Азия, плачут дочери Колхиды, плачут скифские кочевья, плачут арии-герои, что живут вблизи Кавказа….

И в целом, не без оснований плачут люди, поскольку из дальнейших слов Прометея становится понятно, чем же он в действительности одарил человечество:

Когда я вижу, как меня унизили.
Ведь кто же, как не я, всем этим нынешним
Богам в удел назначил и почет и власть?
Об этом, впрочем, помолчу: все знаете
И так прекрасно. Лучше вы послушайте
О бедах человеков. Ум и сметливость
Я в них, дотоле глупых, пробудить посмел.
Об этом не затем, чтоб их кольнуть, скажу,
А чтоб понять вам, как я к людям милостив.
Они глаза имели, но не видели,
Не слышали, имея уши. Теням снов
Подобны были люди, весь свой долгий век
Ни в чем не смысля. Солнечных не строили
Домов из камня, не умели плотничать,
А в подземельях, муравьями юркими,
Они без света жили, в глубине пещер.
Примет не знали верных, что зима идет,
Или весна с цветами, иль обильное
Плодами лето — разуменья не было
У них ни в чем, покуда я восходы звезд
И скрытый путь закатов не поведал им.
Премудрость чисел, из наук главнейшую,
Я для людей измыслил и сложенье букв,
Мать всех искусств, основу всякой памяти….

И еще много знаний и умений дал Прометей человечеству, в том числе и лечить научил, и богам поклоняться, и выращивать растения, и гадать на самых разных предметах, познавая грядущее…

Но оказалось, что Зевс слышал откровения Прометея и отправил к нему Гермеса, с тем, чтобы тот узнал, кто же станет убийцей царя богов. Прометей отказался открывать тайну, тогда Гермес описал, какие мучения ждут строптивца в дальнейшем, но это не возымело действия, и тогда молния Зевса расколола скалу, с прикованным Прометеем и погрузила ее в Тартар. И вот уже сюда ежедневно прилетал тот самый орел, что расклевывал печень героя. К утру раны заживали, а днем снова прилетал орел и так века и тысячелетия….

Ну а теперь мораль… Но не длинная, и даже и не мораль, собственно.

Вот как думаете, тот, кого мы с детства привыкли считать героем, таковым являлся? Вот прям настоящим, без страха и упрека? А предателем? Или он был и героем, и предателем и одно другому не мешало?

И, кстати, он все-таки выдал Зевсу тайну о том, кто мог стать его убийцей…

И, в общем-то, я написала вот все это, только ради того, чтобы в конце написать несколько фраз:

Задолго до рождения Христа человечество задавалось теми же вопросами, что и мы с вами и каждое поколение отвечало на эти вопросы по-своему в силу только одного фактора – желания верить в то, что вот это – хорошо, а это – плохо. И вот эти плохо-хорошо имеют обыкновение меняться местами, но это вера. А для знания плохо – это во все времена плохо, хорошо – хорошо во все времена. И никакое желание верить не повлияет на тот факт, что предательство – это предательство, а героизм – это героизм. И знание не смешивает эти понятия, не тасует их. Знание – видит жизнь цельно, во всей ее полноте и не отвергает, и не выкидывает из нее не понравившиеся куски, как Эсхил не выкинул слов из трагедии Прометея.

И мне очень хочется, чтобы и мы наконец осознали это и прекратили раскрашивать историю нашей страны черно-бело-красными разводами и выдирать из нее непонравившиеся нам куски. Все было так, как было и это было правильно.