Отделена от государства, но не от общества

Две тысячи лет тому назад мир был и проще и сложнее. Проще от того, что он был более структурирован, оформлен. Сложнее – каждому человеку были предписаны социальные рамки, которые он не имел права переступать. В то время мировым лидером была Римская империя, которая повсеместно насаждала свою власть.

Кстати, в отношении «насаждения»: все-таки тогдашний Рим был гуманнее нынешней Америки. Да, Рим завоевывал страны, но ему было довольно покорности и лояльности, и Рим не вмешивался в духовную жизнь завоеванных стран. Римом правили римские Боги, да, собственно, сам император и был богом, а «жрецами» его были командиры военных когорт. Попробуй не выполни приказ императора — придет хорошо вооруженный отряд «жрецов» и заставит выполнить и перевыполнить. Вообще, за отказ от поклонения и подчинения императору-богу и казнить могли. Однако император не был единственным богом в римском пантеоне. Римляне вообще оказались «всеядными» ребятами. Они поклонялись богам покровителям – Юпитеру, Марсу, Виктории. С удовольствием поместили в свой пантеон и поклонялись кельтской триаде плодородия. Так же они поклонялись заимствованным из других религий и переименованным божествам. Там и аналог Исиды был, и своя Иштар.

В отношении покоренных народов действовала политика сохранения местных религиозных культов, жречества. Да и местных царей делали своими ставленниками – правь, но в интересах Рима.

Правды ради, нужно сказать, что население подвластных Риму стран все-таки было поражено в правах и особой любви к завоевателям не испытывало – налоги были грабительские. Конечно, было сопротивление, бунты, восстания, и чтобы минимизировать проблемы такого характера, император предпочитал держать в провинции наместника и войска, которые подавляли всякую излишнюю народную активность. По сути, современная Америка вовсю пользуется опытом Римской империи и поступает так же: военные базы в странах-сателлитах, «карманные» президенты и премьер-министры – ничего нового.

Конечно, нравы римлян описаны условно, но и речь у нас все-таки не о Римской империи.

Говоря о завоевании Иудеи Римом, мы не совсем хорошо представляем себе — что на тот момент являла собой эта страна. А по факту, Иудея была многонациональным государством, где в ходу была масса наречий. Иврит использовался только в синагогах для толкования священного писания. В быту говорили на арамейско-галилейской языковой смеси, а на рынках — на греческом.

Для всех евреев Священное Писание было едино и писалось оно только на иврите, но каждый книжник-переписчик давал писанию свою трактовку. Вот из таких трактовок в иудаизме выделилось три направления – саддукеи, фарисеи, ессеи. Ессеи – самые спокойные, предпочли удалиться в Кумран, так как священство и храм извратились. Фарисеи и саддукеи периодически устраивали на улицах словесные баталии, которые могли перерасти в рукоприкладство. Должность первосвященника продавалась.

В общем, на момент появления Помпея с войском, там и сопротивления почти никакого не было. Не смогли люди объединиться для защиты Родины, у каждого была своя правота, свои амбиции, свои надежды и чаяния. Ну и оказались завоеванными.

К моменту рождения Иешуа и в Галилее, и в Иудее Рим навел свои порядки.

Ирод Великий был ставленником Рима. Народ Ирода не любил и боялся за привычку казнить людей из ближнего окружения, как свою первую жену, через которую, собственно, и легализовал право на власть. Но правление этого Ирода закончилось через год после рождения Иешуа. А Галилеей, куда Спаситель был отправлен прокуратором, тогда правил Ирод Антипа, сын Ирода Великого, не уступающий папе в жестокости и также зараженный паранойей.

В общем, на относительно небольшом участке очень плодородной земли, в многонациональной стране, где рыболовство было чуть ли не государствообразующим фактором, где была хорошо развита торговля и ремесла, где одновременно уживалось большое количество разных религиозных культов, где существовали очень жесткие традиции и правили догмы, рождается Спаситель. Но ведь о том, что он Спаситель, узнали даже не десятилетия, а века спустя после его смерти. А народ-то его воспринимал, как обычного ребенка в обычной семье. Йосиф же хоть и царского корня, но простой плотник — своим трудом зарабатывал и содержал семью. А семья у него немаленькая организовалась – пятеро сыновей (включая Га-Ноцри) и две дочери. И кстати, семья-то была религиозной, а значит, в обязательном порядке следовала традиции. Так что старший сын Йосифа и Мириам изучал и все, что было связано с религией, и ремесло отца. Просто другого пути не было, а религия – это образ жизни. И начать проповедовать он мог только после того, как прошел долгое-долгое обучение, сдал «экзамены на раввина», перед которыми защита кандидатской диссертации – шутка.

В иудаизме есть лидеры и руководители, но нет и никогда не было абсолютного и непогрешимого властителя, кроме Всевышнего. Духовное руководство еврейскими общинами осуществляют раввины. Они обладают моральным авторитетом, отвечают на алахические вопросы и дают наставления, ограждают Тору от нарушения. В отличие от коэнов — потомков Аарона, на которых возложено служение в Иерусалимском Храме, раввины — это не священнослужители, а учителя.
В иудаизме духовное не отделено от мирского. Абсолютно все сферы человеческой жизнедеятельности рассматриваются в еврейской традиции как способ служения Всевышнему, поэтому все они регулируются Галахой — религиозным законодательством.

А все что вне Галахи – это новая религия, и никакого отношения к евреям и иудаизму она уже не имеет.

Начав свою проповедь, Иисус осознанно пошел на создание новой религии. То есть, он сразу знал, что делает – это было его целью. Просто потому, что таков закон евреев. И если говорить об откровении, то оно было дано за много веков до рождения Христа, когда Бог заключал Завет с народом.

И вот, пройдя обучение и «защитив» звание «Учитель», Назарянин начинает «мерить» шагами дороги страны. Пыльные, разбитые, в колдобинах и рытвинах, проселочные дороги. Он проповедует на рыночных площадях, помогает по мере сил страждущим и обзаводится спутниками. По сути, Христос говорит каждому: Я иду из селения в селение, говорю с людьми, рассказываю им о том, как устроен этот мир, говорю им о Боге, который послал меня сюда. Если хочешь, если тебе интересно тоже, что и мне – присоединяйся, будем ходить по дорогам вместе.

Думаю, что близкие тех, кто уходил за Назарянином, ругательски ругали «мессию». Увести кормильца из семьи – за такое никого по головке не гладят. Понятно еще, если война и надо Родину защищать, а так, за проповедью, за раввином? Да вон раввин, на соседней улице живет, хочешь прозреть — сходи к нему, зачем из семьи-то уходить?

А уходили работники: рыбаки – это как нынешние шахтеры, мытари – таможенники, сборщики налогов…

Петр оставил семью и ушел за Назарянином после того, как тот излечил тещу Петра. Андрей – ученик Иоанна Крестителя, оставил учителя, как только Иоанн назвал Иисуса Агнцем Божиим. Братья Зеведеевы Иоанн и Иаков ушли из дома одновременно, оставив отца без помощи. Иоанн-евангелист (младший Зеведеев), бывший рыбак, тоже был учеником Крестителя и единственным из апостолов, кто умер в старости, своей смертью. Иоанн уникален тем, что был с Назарянином у Понтия и присутствовал на казни, ему была поручена забота о Марии-Богородице. Филипп — кстати, это он помогал кормить пятью хлебами и парой рыб огромную толпу народа. Нафанаил из Канны, был просто честным человеком, простодушным до наивности, из тех, о ком говорят: душа нараспашку – сердце наружу. Фома, хоть и неверующий, но отчаянно смелый. Левий Матфей – сборщик налогов (налоговый инспектор). Два старших брата Иисуса, Иуда Иаковлев и Иаков Алвфеев (таможенник) – сыновья обручника от первого брака (мало Иисус сам из семьи ушел, так еще и братьев прихватил). О Симоне Зилоте известно очень мало, он считается свидетелем чуда превращения воды в вино. Все вышеперечисленные были галилеянами и только Иуда из Кариота – из Иудеи.

И вот Иисус в такой компании ходит из села в село, из города в город и везде ведет проповедь, везде совершает какое-то чудо во славу Отца, говорит людям, что он сын Божий, что он послан в мир, чтобы принести спасение. Говорит о том, что и в рабстве нельзя терять надежду (в Иудее не было возможности обрести свободу, римский раб такую возможность имел и мог вернуться к семье или стать гражданином Рима, иудейский – никогда). Назарянин протягивал руку помощи каждому, кто в этом нуждался: лечил, утешал, мирил… Даже воду в вино превратил, чтобы люди на свадьбе продолжали веселиться и желать молодым счастья.

Но дело в том, что все, что говорил Иисус, все чудеса, что он творил, шли в разрез с официальной религией. Авторитет первосвященника, коэнов, ортодоксальных раввинов падал. Иисус желал счастья и радости простому народу и тем самым подтачивал власть духовенства. Во-первых, все-таки Назарянину и его сподвижникам нужно было на что-то жить и люди одаривали их и пищей, и одеждой, и кровом, и деньгами – а это мимо «храмовой кассы». Во-вторых — проповеди, которые буквально завораживали народ. В-третьих, чудеса, вершимые именем и во славу Отца небесного – вот это было самое болезненное, пожалуй — никто же не мог повторить то, что делал Иисус.

В то время, видимо, самые хитрые хитрецы были простодушнее христиан. Христиане сходу придумали, как поступать и обходиться с теми, кто вставал на их пути – еретик, колдун/колдунья/пособник дьявола – на костер и гори ярким пламенем.

В общем, священство видело в Иисусе прямую угрозу своей власти — тем более, что число последователей Иисуса с каждым годом все росло. Было несколько попыток обращения к римлянам с тем, чтобы арестовать Иисуса, но Рим не видел в нем угрозы, наоборот – отвлекает народ от бунтов и прочего нехорошего поведения, так что пусть будет.

В конце концов, на Иисуса донесли, что он посягает на власть императора, а такого обвинения прокуратор не мог оставить без внимания. И в ночь перед Пасхой Иисус был арестован в Гефсиманском саду, где он, предчувствуя развязку событий, молился. Люди, что были вместе с ним, хотели отбить Иисуса у стражи, но он не дал пролиться крови.

Сначала его привели на двор претории

«В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана, в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат».

И спросил Иисуса: правда ли то, что тот называет себя царем Иудейским и препятствует исполнению воли кесаря? Понтия Пилата интересовали дела сугубо светские, политические, а не богословские, религиозные. И поскольку Иисус ответил уклончиво – «ты сказал», то никакой вины прокуратор за ним не увидел, о чем и сообщил собравшейся толпе. Но чтобы умилостивить гнев собравшихся иудеев, Понтий приказал наказать Иисуса бичеванием до вынесения приговора.

Наказание нелегкое, и пережить бичевание – это надо быть крепким телом и духом. Кожа, которой касался бич, превращалась в лохмотья. Такой пытке и подвергли Спасителя, чтобы умилостивить иудеев. После бичевания на голову Назарянина надели терновый венец (венок сплетенный из колючих веток терна), на него самого рубище, которое мгновенно пропиталось кровью и показали народу, спрашивая: виновен?
— Виновен, смерть ему! – отозвалась толпа.
Тогда, следуя заведенному правилу перед Пасхой миловать одного преступника, собравшихся спросили: кого отпустить – разбойника-душегуба или Иисуса. Толпа помиловала разбойника.

В Иерусалиме, на улице, по которой шел Иисус с Крестом на спине, с которой бичом сорвали кожу, туристам показывают место, где на него этот Крест возложили.

Считается, что по пути на Голгофу – место казни – Иисус трижды падал под тяжестью Креста. На первом месте падения установлена католическая часовня. Немного дальше этого места расположена армянская церковь Богоматери Великомученицы — в знак того, что когда Мария увидела избитого и окровавленного сына в терновом венце и с Крестом на спине, на которой не было живого места, она потеряла сознание. Следующая часовня на Крестном Пути принадлежит францисканцам, она поставлена на месте, где торопящиеся поскорее закончить с казнью воины вытащили из толпы крестьянина и заставили его принять Крест. Еще чуть дальше есть место, где по приданию был получен нерукотворный лик Христа, на этом месте нет никакого знака.

Но говорят, что где-то здесь был дом Вероники, которая, увидев измученного и окровавленного Христа, подала ему свой плат, чтобы он мог хотя бы утереться. Назарянин принял плат, отер им кровь с лица, и на плате отпечатался его нерукотворный лик. Неподъемный Крест снова оказался на окровавленных, с содранной кожей, плечах Иисуса и второй раз он споткнулся у ворот, которые носят название «Игольное ушко» – это про них он говорил в притче. Следующим вам покажут место, где Иисус обратился к рыдающим женщинам и попросил их не печалиться и не плакать о нем. «Если уж есть слёзы, то плачьте о себе и детях ваших». И последней остановкой стало место падения Иисуса у Храма Воскресения Господня с Голгофой внутри.

Крест сняли со спины Иисуса, положили возле подготовленной ямы, поместили на него Христа и распяли, прибив к дереву гвоздями руки и ноги, а чтобы, когда крест будет водружен вертикально, тело под своей тяжестью не сорвалось с гвоздей, его прихватили крепкими веревками. Крестная казнь могла длиться долго – несколько суток, смерть наступала от удушья. Чтобы ускорить «процесс», осужденным могли перебивать голени. В случае с Иисусом смерть наступила через шесть часов. Центурион Лонгвин ткнул копьем в подреберье казнимого, откуда «тотчас же истекли кровь и вода». Копье, проткнувшее плоть Спасителя, стало именоваться Копьем Судьбы, ему приписывались магические способности и за ним охотился Гитлер. В наши дни Копье Судьбы хранится в Первопрестольном Святом Эчмиадзине, расположенном в Армавирской области республики Армения.

Вот, собственно, это все, что имеет отношение к казни Христа.

По большому счету, все, что делал Назарянин – проповеди, творимые им чудеса, надежда, которую он дарил последователям, умиротворение – там много всего, для своего времени было революционным, и он не мог не знать, к чему все это приведет. Возможно, в мыслях своих он готовил себя к тому, что все это – пытки, казнь – будет длиться дольше и будут они более страшными. Может быть. Но было так, как было.

Кончина каждого из апостолов (кроме Иоанна), кто понес слово Христа по миру, была более ужасной, чем смерть Христа. Но между тем, они положили начало новой религии – христианству, которой исполнилось вот уже более двух тысяч лет, и которая захватила умы и сердца половины мира. Как и всякая религия, христианство «обросло» пантеоном святых великомучеников, в основном из первохристиан. Считается, что святые доносят молитвы и заступаются за людей перед Богом.

Первыми святыми были, конечно, апостолы, которые были соратниками Иисуса, а все последующие – это обратившиеся в христианство язычники, принявшие муки за веру. Впоследствии, когда христианство стало официальной религией, святыми стали те, кто совершал подвиги ради веры – обращал язычников – святители. Среди миссионеров тоже были пострадавшие.

Канонизация, признание святости за человеком – это только церковное дело и как уж они решают, кто достоин, а кто – нет, судить не стану. Но вопрос задать хочется.

Совсем недавно московские власти пытались провести референдум, на котором решался вопрос, чьей статуе возвышаться на Лубянке – Дзержинского или Александра Невского.

Невский – выдающийся полководец, сам боец не из последних, замечательный политик, опытный дипломат, за то, что защитил Русь от западных рыцарей-крестоносцев – признан святым. Но современники, что народ, что бояре не сильно были довольны князем, считали его предателем, так как он шел на сделку с Ордой. Даже родные братья не могли его понять и сами организовывали походы на Орду. Людей много положили и ничего, кроме дополнительных «контрибуций», не добились. «Выколачивал» из народа все затребованное Ордой – Невский. Умер он своей смертью, по болезни, и клятву священника дал (принял схиму) буквально перед самой кончиной. Ну… Между тем, признан святым. Почему?

Не так давно святым был признан последний русский царь – Николай Второй. Из Ипатьевского собора вышла династия Романовых и в доме купца Ипатьева – закончилась.

Канонизация Николая мне тоже непонятна. Правитель, проливший на своем венчании на царство море людской крови – Ходынку просто так не забудешь. Это вам не давка на похоронах Сталина. Царь, при котором вошло в обиход выражение «столыпинский галстук». Государь, которому было важнее быть добрым к кузенам, нежели к своему народу. Император, втянувший страну в Первую Мировую войну и отрекшийся от власти. Добрый отец и муж, который даже семью не спас…

Да, это дело церкви — признавать или не признавать святость.

Правда, вот не совсем понятен такой момент: недавно введен в действие Воинский Храм, к которому ведет дорога памяти. И знаете, вот, например, генерал Карбышев – он ведь страшной смертью умер, а в концлагерях и гестаповских тюрьмах он провел почти три года. Я не знаю, конечно, был ли Карбышев верующим человеком, но то, что его стойкость, преданность Родине не смогли сломить никакие пытки и муки — наверное, заслуживает святости? Разве он не мученик? Нет? Правда, голени ему не перебили, как севастийцам, а били дубиной по голове, но тело, как и тела севастийцев, сожгли вместе с еще четырьмя сотнями тех, кто был заживо заморожен фашистами. И, кстати, Брестская крепость – это Карбышев проектировал и под его руководством она спешно укреплялась. И ведь — и Карбышев выстоял, и крепость не сдалась – разве это не одно из чудес?

А молодые ребята, которых пытали так, что тела боялись показывать родным? И ведь пытки длились недели. Недели с выколотыми глазами, переломанными ногами, отрубленными кистями рук, отрезанными ушами, со звездами, вырезанными на теле. Изнасилованные девушки-подростки с отрезанными губами и грудью, выбитыми зубами, переломанными челюстями и ребрами, вырезанными языками. Это ведь фашисты со многими советскими людьми делали. Они как, не заслужили святости?

Я не призываю канонизировать советских воинов и мирных граждан страны, жизни которых были растоптаны фашистским сапогом. Их слишком много — в той войне павших и выкупивших своими жизнями мир. Тогда и священники горели вместе с паствой в храмах, двери которых были заколочены, а стены поливались из огнеметов. И трупы священников висели вместе с трупами партизан на городских площадях – так казнили фашисты. Но и тогда, в советское время, Церковь была непримирима к предателям Родины.

Церковь отделена от государства, но она не отделена от общества и слова священников до сих пор имеют значение для огромного количества людей. Но церковь молчит.

Вы молитесь тому, кого предал друг. Результатом предательства стала казнь, перед которой его избили, содрали шкуру бичом, и нагрузив крестом, погнали на Голгофу. И Спаситель выдержал, как раньше выдержал и не поддался искушению. И он взошел на Крест, чтобы принять на себя грехи мира. И здесь выдержал. И за это, вот уже 2000 лет, в каждом христианском Храме стоит распятие. И 2000 лет он висит на этом Кресте, у подножия которого ползают на карачках люди, и у того, кто все еще принимает смертные муки, просят: прости, помилуй, дай…

Вы молитесь распятому, зная, как он относился к людям, зная, что он не прощал, но давал возможность искупления и если мог, то останавливал, не давал свершиться греху.

Вы молитесь…

Вам возвели величественный Храм в парке Патриот и вы ни разу не заступились за память вот этих замученных, за потушенные Вечные Огни, за страну, которая с невероятными жертвами, ценой миллионов жизней победила фашизм.

Смешно сказать, но вы ни разу ничего не сказали про «тронную речь» Навального, где цитаты из Писания смешали с цитатами из фильма о Гарри Потере – это ли не глумление над верой? Но в каждом утюге дудели на «Матильду». И если этот «зацарский» поток не был вами инициирован, то почему не остановили? Господь не вдохновил?

И ведь никто из священнослужителей ни единого слова не сказал в защиту 94-летнего ветерана, которого морально распинал Навальный. Хоть один священник хоть что-то сказал в укор подонку? Хотя бы в укор, хотя бы — так нельзя делать!

И никогда, никогда в истории русской православной церкви монастыри не превращались в лагеря для подготовки боевиков, и не становились местом, где могут скрываться убийцы, разбойники, грабители и насильники. Как могло случиться, чтобы в Среднеуральском женском монастыре детей натаскивали в стрельбе уголовники, пригретые на территории Монастыря схиигуменом Сергием (Романовым)? Что, никто из священников ничего не замечал, никто не жаловался на Романова, никто не просил помощи?


Как могло в православном монастыре случиться такое? И Церковь опять молчит…