Лекало для манкуртов

Моя коллега Васия уже достаточно хорошо написала по этой теме, но я всё-таки выскажусь со своей баррикады колокольни.

Если ещё не читали её статью – прочитайте. Сейчас я не намерена распыляться на излишние описания сути дела и процесса, и повторяться в том, что она прекрасно разобрала и без меня — в частности про защиту наших ветеранов. Просто поверьте, что эта статья далась мне чрезвычайно тяжело.

Называть Навального фашистом – всё равно, что делать ему комплимент.

Фашизм – это, всё-таки, определённая структура взглядов и принципов. Они чудовищны, но, тем не менее, это упорядочено в структуру неких ценностей. В Навальном нет никакой структуры и уж тем более ценностей. Он, во-первых, кукла, надетая на руку зарубежных кукловодов, во-вторых – попросту больной человек, и в последние два судебных процесса это стало видно, как никогда прежде. В-третьих – он попросту продажный подонок, который скажет что угодно и как угодно, если это поможет его «деятельности».

Навальный: пусть журналисты запишут, что я предупреждал, что Артёменко сегодня убьют.

Прокурор Екатерина Фролова: Прошу суд отметить, что Игната Артёменко довел Навальный.

Навальный: да это вы притащили в суд его, взяли бы манекен, если вам надо было на что-то надеть китель с медалями.

Китель с медалями на манекен. Что ж. Я не буду ничего говорить по этому поводу, многие куда более умные люди достаточно сказали и без меня. Но глядя на всё это действо, невольно возникает вопрос: как такое стало возможным? Как, вроде бы, по рождению русский российский человек стал способен на подобное? И дело ведь даже не в том, что Навальный – урождённый «фашист», водивший «русские марши» и поднимавший тосты «за Холокост». Даже это не фашизм – потому что, повторюсь, это комплимент для Навального. Это – внутреннее вырожденчество, когда для человека не остаётся ничего святого или непозволительного. Плати ему деньги Израиль – он стал бы водить иные марши, и поднимал бы иные тосты, только и всего. Это непринципиально, поэтому он так легко перекрасился в либерала.

Судимые на Нюрнбергском процессе фашисты вели себя куда более пристойно, чем Навальный во вчерашнем деле по клевете на ветерана Великой Отечественной. Я не просто так повторяю мысль про «комплимент».

Присущее ему 2 и 5 февраля поведение зафиксировано во многих описаниях экзорцизма, или напоминает поведение обычного больного в остром отделении психиатрической больницы во время обострения мании. Кто видел своими глазами, как после припадка или истерики кладут подобных людей на вязки, вкалывая им предварительно феназепам для успокоения, не даст соврать. Не просто так Навальный оказался нашпигован литием, которым купируют острые процессы биполярного расстройства.

Он, безусловно, на первый взгляд повёл себя как типичный псих, толком не осознающий где он находится, и своими истериками закопавший себя глубже некуда. Многие ожидали от него попыток спустить всё на тормозах, пойдя на мировую, и сейчас мало кто понимает, что же такое мы вчера видели и зачем Навальный продолжал унижать всех до последнего.

Многие говорят, что этим поведением Навальный вскрылся даже для своих сторонников и сейчас растеряет добрую часть электората. Это, безусловно, так. Какую-то часть растеряет. Адекватную. На эту часть ему и раньше нельзя было особо надеяться, и в последние дни сама оппозиция в этом убедилась. Народ опять оказался не тот.

Но на самом деле, во всём этом фрик-шоу был сделан расчёт на типичную навальновскую аудиторию – расчёт на детей и подростков, наиболее невоспитанных и неразумных, тяготеющих к мелким подлым протестам, для которых нахамить учителю – это верх героизма, попытка восстания против скучного мира. Навальный пошёл куда дальше, он поглумился над всеми – над родственниками ветерана Артёменко, продолжил глумиться над самим героем, оскорблял судью и всех прочих представителей власти, плюнул, как ему показалось, в Симоньян и весь коллектив RT, плюнул в «систему», и далее, и далее, и далее…

Это, знаете ли, в глазах подобных детишек куда круче хамства учителю. Им, новым манкуртам, особо не так уж важно, ветеран там или не ветеран, а вот протест, восстание «против системы» глубоко западёт им в душу и на годы сделает Навального в их глазах образчиком для равнения.

Пройдут годы, и этих манкуртов можно будет кинуть против системы с именем «святого» Навального, «не прогнувшегося под изменчивый мир». И Гитлера кто-то почитает за героя. Давайте не будем этого забывать.

Так вот: называть Навального фашистом – равносильно признанию, что у него есть определённые принципы и упорядоченная система взглядов. Ни принципами, ни взглядами тут не пахло близко – всё это расчёт, подлый и продуманный, абсолютно дикий для любого нормального человека, по своей циничности пробивающий вселенское дно. Но не более.

Кто-то сейчас вспоминает фашизм. Кто-то – «Бесов» Достоевского. Лично мне вспоминаются все эти дикие рассказы про «компрачикосов». Это слово ввёл в обиход Гюго в своей книге «Человек, который смеётся», и исторический факт их существования до сих пор досконально не подтверждён специалистами.

Если кто-то не в курсе, компрачикосы – это так называемые средневековые европейские торговцы детьми. Они выкупали у бедствующих семей их двух-трёхлетних детишек и выращивали из них физических уродов на перепродажу богатым дворам в виде придворных шутов, карликов, акробатов, частенько делали из них попрошаек – потому что увечным подавали охотнее. Да, исторически это не подтверждено, и я не могу знать и тем более утверждать достоверно, существовала ли подобная практика в реальности, но во многих европейских уголовных хрониках почти до конца девятнадцатого века всплывали факты умышленного уродования детей, а на севере Испании компрачикосами когда-то пугали непослушную ребятню.

Существуют описания, как компрачикосы выращивали детей в определённых формах – детское гибкое тело не могло расти нормально и планомерно заполняло все изгибы и объёмы этой формы. Рассказывалось, что детей при этой и прочих чудовищных операциях дурманили наркотиками и всяческими препаратами, так что они не подозревали, кто именно сделал из них уродов и оставались преданными компрачикосам в благодарность за своё «спасение».

Так или иначе, европейцы успешно пользуются этой практикой и в наши дни, выращивая себе по всему миру ручную оппозицию – манкуртов, душевных инвалидов, способных для исполнения воли хозяев на что угодно. Внутренняя суть таких людей, как Навальный, Гуайдо, Тихановская, не могла сформироваться нормально, и залилась в ущербную форму, определённую для них другими. Они, одурманенные, с охотой продадутся и продадут кого угодно, и даже вырастят для своих хозяев новое поколение таких же, как и они, душевных инвалидов.

Кто-то может вспомнить сейчас янычар. Кто-то вспоминает манкуртов. Я вспомнила торговцев детьми. Технология создания подобных рабов будет актуальна до тех пор, пока существуют люди, которым нужны такие рабы.

Навальный в упор продолжал гнуть линию, что ему будто бы «жаль» ветерана, которым воспользовались его родственники и власть, чтобы засадить его, Навального, за решётку. Это бесконечный цинизм, и верят в это лишь такие же душевные инвалиды. Второй свидетель по делу о клевете предоставил суду неизвестную до этого момента видеозапись, на которой Навальный называет вообще всех ветеранов, которые смеют сниматься в провластных роликах, холуями.

Наблюдая за вчерашней истерикой пациента, я наткнулась на множество людей – они, по лекалу Навального, «жалеют бедного беззащитного» ветерана Игната Артёменко, которым якобы воспользовались его родственники. Хотелось бы передать, куда такие люди могут запихнуть свою деланную жалость, но не буду по этическим причинам. В конце концов, они не понимают, что именно несут, и не понимают собственную ущербность, потому что их вырастили как бедных средневековых уродцев, и мы позволили, чтобы их такими вырастили. Мы упустили многих и многих, отдав их на откуп современным торговцам детьми, так что мы можем злиться, но претензии им высказывать бессмысленно – многие из них искренни, и это самое страшное в происходящем.

Могу сказать одно – власть сейчас совершает большую ошибку, давая Навальному право на подобный «протест против системы», и уж тем более давая его в подобном деле. Это та форма, в которую зальётся душевное наполнение неопределённого количества современных детей и подростков, для коих не предоставляется иного способа выражения их бунтующего духа. Может, я и не права. Но суть подростковой психологии пока вроде никто не отменил и не переписал.

Их внутренний протест бессмысленен и бестолков, как бестолковы укусы и выходки взрослеющего щенка – но так они изучают наш мир, это их способ соприкосновения с ним, проверка себя и его на прочность, это естественно и длится недолго – и для дальнейшего нормального развития просто не нужно им показывать пример «бунтующего» Навального. Сейчас не так уж важно, что это противостояние нового Власова и народа – кому-то хватит одного факта противостояния, которого ему не хватает в обычной жизни. Манкуртство, предательство всего святого – это та уродливая форма, в которую зальётся их невинное пока, бунтующее содержание, и если оно в ней закрепится, закостенеет – эти неплохие вроде бы люди потом уже спокойно будут оправдывать… да что угодно. Как сегодня оправдывают и встают за Навального, при этом умудряясь без когнитивного диссонанса сочувствовать оскорблённому им ветерану.

Слушание было перенесено на 12 февраля. И сейчас меня пугает, что обществу придётся наблюдать уже третью часть цирка одного урода. Психически здоровые люди не склонны наслаждаться изощрениями и выходками изуродованных людей – изуродованных если не физически, то морально. И просто хотелось бы защитить хотя бы наших детей от лицезрения подобного действа.

А к тем, кто добровольно и самостоятельно выращивает собственного ребёнка по лекалу Навального – есть очень большие и важные вопросы.

И есть вопросы к тому, почему в нашем обществе это вообще позволительно; в конце концов, физическое и психологическое насилие над детьми у нас, вроде как, вне закона.

И уж тем более оно должно быть вне закона по отношению к ветеранам.

И всем прочим нормальным людям.

P.S. Герою Игнату Артёменко и его родственникам просто хотелось бы пожелать как можно больше душевных сил, чтобы вынести всё происходящее. Не каждому удастся увидеть — и тем более пережить подобное надругательство — и остаться в трезвом уме.