Ресентиментный мир победил, раб оказался сильней

Я понимаю, что сегодняшние рассуждения понравятся далеко не всем по тем или иным причинам, однако, наблюдая за происходящим в мире, я всё же считаю нужным поговорить об этом.

Запад. Победа инклюзивности и толерантности, закрепление привилегированности всех «угнетённых» и «нестандартных», которых, в силу их «нестандартности», уничижали на протяжении всей последней истории. Все говорят об этом, но редко когда поднимается тема, почему же всё это произошло – с учётом общего европейского менталитета, который всегда был построен на «праве сильного».

Для понимания причин нынешнего цивилизационного хаоса, нам, из всех кандидатов, лучше всего заглянуть к Ницше.

Почему именно он?

Как мы не раз замечали, мы – не Запад. Между нашими цивилизациями слишком глубокое экзистенциальное непонимание и противоречие – как они не способны понять нас, так и мы не можем взглянуть на мотивацию их действий их же собственными глазами. Ницше же – продукт сугубо европейской ментальности — слепленный из неё, закалённый в ней, хранящий её, воспроизводящий её. На европейцев (к коим я безусловно отношу и американцев, так как де-факто они вышли из Европы и в сути своей остались её производным с собственными нюансами), лучше всего смотреть европейским взглядом.

Истоки победы западной инклюзивности и ход новой западной истории лучше всего из всех прочих теорий и социологических построений описываются ницшеанской «моралью господ и моралью рабов».

Ницше, как продукт европейской ментальности, считал, что вся цивилизация описывается этими двумя категориями и их борьбой между собой. Эта борьба простирается как на общество, так и на отдельных людей, так как порой обе эти морали сосуществуют вместе, смешиваются в одном человеке. Сразу отмечу, что нам не нужно безусловно принимать всё, что он выдал – живой ум на то и живой, что он интерпретирует, отделяет одно от другого, ищет истину и отбрасывает ложное. Этим же займёмся и мы. К тому же, мы всего лишь оцениваем европейцев их собственным взглядом.

Что такое мораль господ? Это в сути своей то самое «право сильного», которое проистекает само из себя. Это мораль так называемого «правящего класса», аристократии. Ницше отвергал категории «добра и зла», как нечто, независимое от человека; так же, он критикует оценку этих категорий в зависимости от их последствий.

Нет моральных явлений, есть только моральные интерпретации явлений.

Мораль господ основана на чувстве, что хорошее – есть в своей сути нечто благородное, являющееся полезным для власть имеющих, сильное, подчёркивающее чувство собственного достоинства. Соответственно, плохое – это всё, что лежит от обратного. Мораль господ есть в своей сути сентимент – структура чувств и взглядов, которая является основой для поступков и критерием любых суждений, она инициативна и воспроизводит саму себя вне зависимости от внешних влияний. Человек, обладающий такой моралью, сам творит свои ценности, утверждает торжество своего влияния во внешнем мире.

Мораль рабов исходит из противоположности, из угнетённой среды и в своей сути является вторичной по отношению к морали господ – она возникает как реакция «восстания рабов» против сложившегося миропорядка. В отличие от инициативной морали господ, она реактивна – то есть, нуждается во внешних раздражителях для поддержания собственного существования, и является ресентиментом – сублимацией своей беспомощности, неудачливости, слабости и чувства неполноценности в определённую структуру морали. Таким образом, она противопоставляет себя всем ценностям правящего класса, отрицая их и утверждая их собственным врагом. Ресентимент выводит понятия утилитарности – «счастье для всех, даром, и чтобы никто не ушёл обиженным» — жалости, смирения, сострадания, общечеловеческой любви в противовес господской морали, этими понятиями обесценивая и очерняя всё, присущее ей. Это тот самый нюанс, который русскому человеку, впитавшему в себя православную ментальность, правильно понять и интерпретировать сложнее всего.

Этот нюанс кроется в том, что нам нельзя смешивать православное смирение и сострадание, проистекающее из осознания собственной силы, с этим чисто европейским понятием ресентимента, все категории добродетели которого происходят из чувства озлобленной беспомощности и обиды, из невозможности возвыситься за счёт собственной силы. Эти ресентиментные понятия сострадания и смирения не добровольны и осознанны – но вынужденны за неимением выбора. Раб обязан подчиняться – но выворачивая это понятие, он провозглашает, что смиряется по собственному желанию, утверждает это актом высшей добродетели, и очерняет всех, кто не хочет придерживаться тех же установок, объявляя их злом.

Ключ рабской морали – ненависть к полноте жизни, торжеству разума, телу, наслаждениям, порой даже сексу, устройству нашего мира и общества – в целом говоря, всему, чем не может обладать или что не имеет возможности контролировать сама, и от этого исходит в выборе внешнего врага.

Но самым главным во всём этом я считаю одно интересное явление – даже если человек рабской морали конкретно сам не стремится ко власти, он всегда стремится обратить всех, кто выше его, в такого же раба; даже если власть ему неинтересна, ему необходимо опустить власть имеющих до собственного уровня, и в этом победить их. Происходит это через навязывание собственной морали подобным людям.

В итоге мы приходим к тому, что данный социальный конструкт действительно идеально описывает весь ход новой западной истории – победа толерантности и инклюзивности, борьба против белого человека и всего, что он собой представляет – есть победа морали рабов, которая навязала себя всему обществу. Эта победа наметилась ещё во времена Ницше, и он полагал, что она станет гибелью европейской цивилизации в истинном её виде. Сейчас мы имеем возможность наблюдать коронацию этой морали. Рабы победили господ.

Девиации, отклонения, собственная ущербность, гомосексуализм и нездоровая форма западного бодипозитива одержали победу над старым миром и возвели себя в ранг единственной добродетели. Нездоровые телесно люди помещаются на обложки, как стандарт новой красоты, BLM, в сути своей являющаяся террористической организацией, выдвигается на нобелевскую премию мира, все прежние угнетённые закрепляют свои привилегии на основании лишь собственного положения жертв; сила, разум, традиционность и ценности старого мира, белого мира, открыто объявлены врагом №1 и подлежат уничтожению.

Проблема в том, что эта борьба рабской морали никогда не закончится; как мы уже отметили выше, она реактивна, ей для существования всегда необходим внешний враг, с которым можно бороться и на которого можно возлагать причины собственных неудач. Как раз по этой причине даже внутри обществ рабской морали происходят расколы и схватки – «все, кто не с нами, тот против нас».

Зарываясь вглубь данного построения, можно заметить, что полностью в это построение вмещается лишь европейская цивилизация, но не русская – но, собственно, как мы обговорили, Ницше – продукт западной ментальности, и мог породить и описать лишь её саму.

Но для полноты картины я всё же затрону несколько моментов.

В нашем обществе я вижу как минимум две общности, которые неосознанно ведут себя в согласии с рабской моралью. Первая – это вся русофобская часть оппозиции, которая избрала своей целью разрушение России, всей её культуры, ментальности и самой русской цивилизации.

Эта общность – рабы в своей сути по отношению к имперскому русскому человеку.

Вся их риторика и ненависть исходят из невозможности разрушить нашу страну самостоятельно, поэтому они вынуждены навязывать русским свои категории ущербности русской цивилизации, как империи, они вынуждены навязывать нам смирение перед Западом, так как у них самих нет иного выбора поведения – чтобы их приняли в «семью народов», им необходимо придерживаться преклонения перед Западом, а значит, они с удовольствием будут так себя вести, объявив это добродетелью. Их внешний враг – состоятельность нашей цивилизации, наши амбиции и воля, их истинный враг – русские, которые виновны в том, что у них не получается развалить Россию. Народ не тот.

Они не способны в силу собственной несостоятельности и чувства неполноценности дотянуться до наших категорий и чувства собственного достоинства, поэтому возненавидели, демонизировали, очернили их и противопоставили им собственные, истекающие из морали рабов.

Хоть и не планировала изначально, но всё же отмечу на фоне развернувшейся либерально-оппозиционной травли почившего Ланового, такой момент — не стоит удивляться, что это происходит. Уничижение и оскорбления в адрес Ланового, а до него Гафта, а до них прочих и прочих российских культурных и политических деятелей, укладывается в явление оппозиционной ненависти ко всему, олицетворяющему русскую силу и ментальность. Эти люди были благородными честными патриотами и государственниками, а следовательно — не могли не стать объектом ненависти приверженцев рабской морали, противостоящей русской имперскости, вне зависимости от собственных заслуг — потому что все их заслуги в глазах рабов есть суть зла.

Продолжим.

И вторая такая общность, второе такое русское явление – швондерство и шариковщина. В силу своей несостоятельности и неполноценности, все эти Швондеры и Шариковы ненавидят из собственной зависти всех, кто обладает чем-то большим, чем они сами. Призывы «всё отнять и поделить», желание навести утилитарность, маскирующиеся под всеобщее благо, есть не что иное, как насущная потребность таких людей низвести всех одарённых теми или иными благами (и тут мы подразумеваем не только материальные ценности) на свой уровень. Опустить власть имеющих, блага имеющих, таланты имеющих, силу имеющих до положения таких же рабов, когда никто не может быть лучше, не имеет права быть лучше, чем другой.

Подобное явление распространено куда больше, чем хотелось бы. Извне бороться со всем этим невозможно.

Потому что если человек сознательно или неосознанно чувствует себя рабом, никто не сможет внушить ему обратное. А эта позиция самая удобная, самая сладкая для утверждения собственной значимости, вытекающей из профанации благодетельности.

Поэтому освободить раба может лишь он сам.

P.S. Я сознательно не затрагивала тему христианства в рассуждениях Ницше; их проблемы с собственной религией – не наши проблемы, хоть определённые симптомы и имеются. Как я и сказала, мы здесь затем, чтобы отделять одно от другого, искать и находить интересующие нас сущности и их смысл в окружающем мире. Поэтому же я сознательно не затрагивала то, почему русская ментальность не до конца вписывается в данную схематику – сегодня это не наша тема для разговора, но желающие могут подумать над этим самостоятельно; моей задачей было лишь обозначить сущность определённого явления, и мы её обозначили.

P.P.S. Я не утверждаю, что являюсь приверженцем морали господ — я всего лишь констатировала факты. Даже Ницше не утверждал её нравственность, но в выборе между двумя моралями склонялся к господской, как более свободной и благородной. Оставим ему его выбор, пойдём своим русским путём.