Как эффективно разрывать общество изнутри

Добрый вечер, друзья. Сегодня хотелось бы поговорить о том, как не нужно поступать со своим социумом, если вы хотите жить в единой стране.

Любые выборы — это всегда поляризация. Поляризация мнений, позиций, принципов, программ развития страны. Но это еще и поляризация взглядов на мир в целом, начиная с внешней политики и заканчивая отношениями между отдельными простыми людьми.
Можно долго говорить о харизме лидера, коей начисто лишен тот же Байден. Или о мужланстве Трампа, за что его люто ненавидят утонченные и чувствительные демократы — на самом деле все это совершенно неважно. Куда важнее то, как эти два лидера общаются с группами избирателей, что они им говорят, на что требуют обратить внимание.

И уж точно куда важнее понимание лидерами глубинных мотивов отдельных групп избирателей — а эти мотивы есть и будут всегда, именно они определяют отношение конкретного маленького человечка к тому или иному лидеру.
Словосочетание «политический маркетинг» могло возникнуть только в США — правда, теперь им пользуется весь мир (и мы в том числе). Мы вообще мало задумываемся о смысле слов, которые произносим — а на самом деле политический маркетинг предлагает нам взгляд на мир, словно на рынок, на котором продаются те или иные политические идеи или концепции.

Если в России мы относимся ко всему этому пока еще весьма осторожно, то в странах с «развитой демократией» политический маркетинг давно уже является работающим набором технологий и инструментов, нужных для убеждения отдельных групп избирателей.
Иными словами, если лидер хочет понравиться сексуальным меньшинствам, он должен говорить о правах сексуальных меньшинств — и заодно о дикой несправедливости мира, в котором этих тридварасов не любят, не уважают и стараются всячески оскорбить и унизить.

Если лидеру важно понравиться неграм, то нужно говорить об угнетении негров этими мерзкими белыми людьми — и «настоящему лидеру нации» глубоко плевать, что времена рабства давно уже прошли, а негры до сих пор демонстрируют крайне низкую степень обучаемости и социализации с другими стратами общества — иначе говоря, цветные сообщества так и остаются закрытыми для окружающих групп населения. У них свои районы, свои локальные лидеры, свои понятия, банды и даже законы — таким образом цветное общество компенсирует явный недостаток возможностей для равноценного развития наряду с белыми и азиатами.

Если вы думаете, что на этом сегрегация общества заканчивается, то глубоко ошибаетесь. Например, возьмем белых мужчин, большинство из которых в 2016 году голосовало за Трампа. Вот что мне нравится в американском политическом маркетинге, так это умение вычленять группы населения по характерным признакам — и вот мы уже узнаем, что из группы белых мужчин за Трампа голосовали целых 63% от тех, кто не имеет высшего образования — и всего 2% от тех, кто это образование получил.
Это удивительная штука: такими подсчетами американцы говорят своему избирателю, что за Трампа голосует быдло. Те самые американские ватники из пояса Ржавых штатов, которые были почти полностью разорены при предыдущих президентах-демократах. Реднеки, умеющие выживать в дикой природе и не умеющие конкурировать с более умными, образованными и утонченными группами населения в условиях мегаполисов.

Это противопоставление рейнджеров с фермерами и рабочими Ржавого пояса креативному классу больших городов куда как более опасно, нежели в США привыкли думать. Оно уже имеет свои последствия в виде огромного количества неформальных организаций, возникших в последнее время, начиная с BLM и заканчивая «Гордыми мальчиками» — но мало кто задумывается, что это еще и идеологическая поляризация.

Например, ультралевые Антифа и BLM противостоят ультраправым «Гордым мальчикам» — и между этими крайними позициями существует еще огромное количество объединений, защищающих права отдельных групп. К примеру, права женщин. И отдельно — права цветных женщин. И даже права женщин с нетрадиционной сексуальной ориентацией. И еще цветных женщин-мигрантов. И отдельно нелегальных женщин-мигрантов. Не запутались еще?
Политологи утверждают, что за демократов голосуют женщины и цветные, а за республиканцев — в основном белые мужчины. Либералы против консерваторов. Праативные против цисгендерных мразей. Истерички против ватников и реднеков. Креативные против тупых традиционалистов.

Это не так безобидно, как кажется на первый взгляд — противостояние переносится из политического поля в структуры, которые априори должны быть не подвержены внутренней сегрегации.
Например, в армии. Или в спецслужбах. Как следствие, регулярно возникают «инциденты», в которых один военнослужащий убивает другого по политическим или идеологическим мотивам, а командование эффективно скрывает эти случаи, выдавая их за обычный криминал или за «несчастные случаи на учениях».

Проблема американцев в том, что сегодня никто из них не способен сформулировать задачу, которая объединила все общество. К слову сказать, мы тоже этим страдаем, но у нас хотя бы остались инструменты для внутреннего объединения — к примеру, нашу историческую память объединяет в единое целое тот же «Бессмертный полк».
К тому же, как бы это не казалось сегодня смешным, но наше общество помнит о «больших проектах», над которыми оно билось весь двадцатый век — индустриализация страны, победа в войне, выход в космос, освоение целины, БАМ и много чего еще. Для общества это были задачи, с которыми оно могло справиться, только объединившись — при этом никаких компромиссов такое объединение не допускало: если нужно было побеждать в войне, мужчины шли на фронт, женщины садились на тракторы, а дети и старики вставали к станкам. Понятно, что все это условно — но в массе своей именно так все и происходило.

Внутренняя сегрегация в Америке зашла уже очень далеко — она раздирает общество на части, даже в самых элементарных бытовых условиях. К примеру, вовсе не редки случаи распада вполне успешных семей, в которых мужчина и женщина неожиданно выяснили, что у них разные взгляды на одно и то же явление: жена поддерживает мигрантов, а муж категорически против — просто для примера.
Это все доводит общество до перманентной истерики, в которой лучшей защитой от любых внешних напастей становится собственное оружие — и это же выливается в то, что каждая американская семья мечтает о личном танке в своем гараже.

А это и есть квинтэссенция современного американского социума, когда символом безопасности становится личный танк в гараже. Не полиция, не государство с его институтами, а именно личный танк — полицию «дефундируют», государство в постоянном раздрае, институты тянут одеяло на себя, а на фоне всего этого истерично вопят и рыдают обиженные тридварасы, нелегальные мигранты и недооцененные обществом женщины.
Понятно, что реальная картинка куда глубже и многообразнее — там есть и умные люди, пытающиеся спасти Америку от развала. Однако их слишком мало и их голос забивается воплями обиженных — а это значит, что нынешняя деградация будет постепенно и незаметно перерастать в деструкцию и демонтаж государства.

Глядя на все это, очень хочется избежать ошибок, которые в Америке превратили в принципы выживания отдельных страт социума, причем в ущерб всем остальным группам населения. Политическая целесообразность — штука коварная, она заставляет некоторых наших либералов работать против своей страны.
Впрочем, если страна начнет действительно работать против либералов, то последние вряд ли выживут, как явление — при этом под словом «страна» я подразумеваю не только институты государства, но и каждого из нас.

Америка является передовым отрядом Запада и очень скоро мы увидим подобные процессы во всем «цивилизованном мире», в котором уже сегодня быть трансгендером куда выгоднее, чем быть умным.

Я очень надеюсь, что мы окажемся умнее, в самом прямом смысле этого слова.