Идите к людям, вы нам нужнее

С одной стороны, вот этот текст давно просится «в люди», но я все тянула. Думала, что кто-то да напишет нечто подробное и мне останется только лайкнуть да ретвитнуть. Ну или ссылку разместить на своей странице. Но что-то все эту тему обходят. Однако после «Лучшей детской библии» от шведского епископа, думаю, все же пришло время поговорить о делах церковных.

Критиковать стану. И очень прошу товарищей глубоко верующих и воцерковленных прежде, чем писать гневные комментарии, взять паузу. Дайте себе время обдумать написанное, а потом ругайте, если по здравому размышлению посчитаете это необходимым. Только ругайте аргументированно и своими словами. Не надо давать цитаты из писания.

И еще — я ни в коей мере не стремлюсь оскорбить кого бы то ни было, и уж тем более чувства верующих. Речь о здравомыслии и мирской жизни.

Как обычно начну с маленькой предыстории.

В июне 2011 года была у меня очень небольшая поездка в Рождество-Богородичный Санаксарский мужской монастырь. Народ подобрался дисциплинированный, и выехали мы из Перми, как и было условлено, в восемь вечера.

О том, что дорога предстоит долгая – все знали, и автомобиль, на котором нам предстояло преодолеть порядка 1000 км, прошел техобслуживание. Когда водитель забирал машину – все работало отлично. Но стоило нам отъехать на десяток километров от города, как что-то «сломалось». В принципе, поломка была несущественной, и если бы не столь длинный путь, то искать автомастерскую не стали бы. А тут пришлось.

На поиски мастерской и устранение неполадки потратили что-то около полутора часов, и довольные, что все уладилось, покатили на Ижевск. К Ижевску подъезжали уже в темноте. На подъезде к столице Удмуртии красиво пылало огненное зарево, черное небо то и дело расцвечивали огненные «струи», и глядя на это, в первый момент удивлялись странному фейерверку. Потом, с трудом дошло, что это рвутся снаряды.

Перед нами была длинная вереница машин, которые стояли на обочине. Мимо нас, туда, на зарево, ехала только полиция.

Знаете, почему продавцы на двери своих магазинчиков вывешивают объявления с таким текстом: «Этого в продаже нет. Совсем нет. Точно-точно нет и, в ближайшее время, не завезем. Точно не завезем»? Это оттого, что каждый русский, какой бы он национальности не был, считает своим долгом «уточнить». Вдруг что-то, да изменилось, и тебе скажут «да»! Вот и мы поехали доставать полицейских, перекрывших дорогу, в надежде, что все что могло взорваться – взорвалось, и нас пропустят. Ну или просто пропустят, журналистское удостоверение-то с собой же. Не пропустили.

Мы поставили машину на обочину, и, посовещавшись, решили искать «тропку на Казань» – ехать-то все равно надо. «Ну не может такого быть, чтобы не было хоть какой-то объездной дороги — или мы не в России?» – решили мы и разбрелись по полям.

В конце концов, нам удалось отыскать путь, и мы смогли продолжить наше «путешествие». Правда, это стоило перебитого шланга бензобака (как этот шланг правильно называется не знаю) – достало осколком.

Уставшие, с потрепанными нервами, вечером (гораздо позднее, чем планировалось), мы были в Санаксарском мужском монастыре. Наш водитель провел за рулем более двадцати часов и все, на что его хватило – это открыть нам багажник, дождаться, когда все достанем из него и тут же, в машине, завалиться спать.

А для нас была приготовлена «специальная программа». Нам дали немного времени устроиться в странноприимном доме и повели в «купальню». Я не знаю, как правильно называют такие места. Некоторые родники считаются святыми и над ними делают что-то вроде домика, чтобы человек мог окунуться в святую воду – очиститься (вода ледяная). После купания, нам разрешили зайти в часовню, в которой покоится схиигумен Иероним.

Может быть из-за длинной и сложной дороги, рвущихся снарядов, от поиска хоть какого-нибудь проезда, от усталости, или «купание» так подействовало, но когда я вошла в часовню, то физически почувствовала нечто идущее от могилы. Хорошее.

Знаю, что у мусульман есть понятие «барака», в переводе на русский это близко к понятию «благословление, благодать».

Коранические представления о бараке получили широкое развитие в суфизме, что послужило появлению идеи о том, что барака может передаваться через пророков святым людям (авлия), которые, в свою очередь, передают его по наследству. В представлениях суфийских тарикатов, носителями благословения являются святые (авлия), которые могут передавать ее простым людям. Получить Божественное благословение можно не только у живого святого (вали), но и от его могилы. По этой причине в суфизме могилы святых (пир) становились объектом паломничества, они почитались последователями этого святого и над ними возводились сооружения. Эта практика оспаривалась ортодоксальными мусульманскими богословами.

Ну вот представьте себе, такое барака, которое ощутимо «задувает» тепло внутрь вашего тела. Причем так «дует», что вас шатает. Это ощущается телом. И чувствует это не один человек, а все, кто находился в тот момент в часовне.

Сколько мы так провели времени – сказать не могу, знаю, что когда вернулись в странноприимный дом, было уже очень поздно. Нас напоили чаем и пообещали разбудить к заутрене. Действительно разбудили, и мы, все еще под впечатлением, отправились в церковь. Но, видимо, собирались долго — к нашему приходу служба уже шла и народа было очень много. Скромно встали с краю женской половины и постарались «раствориться», прочувствовать, понять, ощутить… И стало даже получаться.

Но тут, в самом дальнем углу «женской половины», у кого-то зазвенел телефон. И дама, расталкивая народ локтями, с матом, стала пробиваться к выходу.

Больше, как ни старались настроиться, ничего не получилось. В помещении было очень душно, пахло застарелым потом, смешанным с дымом от кадильниц, и лампады чадили. Но плотный чад не мешал комарам зудеть над ухом и впиваться в открытые участки тела. Промучившись минут сорок, я осторожно, чтобы никому не мешать, вышла из церкви. За мной вышла и моя коллега. Продышавшись и прокашлявшись, мы снова пошли к часовне, но больше ничего не почувствовали.

Потом была беседа с настоятелем, имя которого я не запомнила. Собственно, как и саму беседу. Сам он не ответил ни на один вопрос, всегда отвечал цитатами из писания. Я злилась – ради цитат не стоило ехать за тридевять земель. И дома можно открыть писание и натаскать цитат, все было бы то же самое. Но рядом с настоятелем сидел мужчина, который буквально за пару недель до нашего приезда принял постриг – отец Домиан. Вот его я запомнила. И имя, и внешность, и тон, которым ответил он.

Настоятеля я минут сорок доставала вопросами, на которые он, как я сказала, отвечал цитатами из писания. И на последний вопрос он тоже цитировал мне длинные куски чьих-то посланий. Но прямой речи Иисуса из Евангелия вспомнить не мог. Просто Иисус по этому поводу если что-то и говорил, то это высказывание не вошло в Евангелия. А вопрос был про Иуду, того самого предателя. «Предательство Иуды положило начало христианству — почему этот факт в сознании христиан не снимает хотя бы часть вины с этого человека? И потом — сам Иисус, по крайней мере, в Евангелиях ничего об этом не сказано, не обвиняет и не осуждает Иуду. Иисус констатирует факт, но не дает ему оценки. Так почему священники, а за ними и паства, считают для себя возможным осуждать поступок Иуды?».

Как я сказала, настоятель долго кого-то цитировал. Настолько долго, что отцу Домиану, видимо, это надоело, и он сам ответил на заданный вопрос. «Дало предательство начало христианству или нет – не знаю, но мы, православные, так не поступаем». И до такой степени веско прозвучала эта фраза, что места для сомнений или еще каких-то вопросов не оставила.

Оба — и настоятель, и отец Домиан — бывшие военные. Оба прошли Афганистан, побывали в Чечне. Оба к вере пришли в сознательном возрасте и с разницей в полгода решили уйти из мира. Оба верят истово. Но один примерно за шесть-восемь лет успел сделать «карьеру», второй только пару недель назад принял постриг, а до этого все это время жил при монастыре послушником. Один говорит цитатами и «все мимо», второй молчит, но если что-то скажет, то доходит сразу и «до печенок». Еще раз — настоятель не лукавит и не лицемерит, он искренен. Он верит, и служит не за страх, а за совесть, так как умеет. Они оба служат так, как умеют и как просит душа. Монахи и послушники точно так же — осознанно пришли к вере. Там нет лукавства, неискренности, люди не ищут какой-то выгоды. Там есть искреннее служение Богу.

По сравнению с Санаксарским, Дивеевский монастырь – это место туристического паломничества. Перед монастырем раскинулись торговые ряды – торгуют свечами, иконками, изделиями промыслов. На территории монастыря оборудована автобусная площадка – место для туристических автобусов. При нас там даже японцев привезли посмотреть на диковины. Святых источников штук шесть, наверное, и в каждый очередь.

Шум, гам, дети орут, люди повторяют монолог Шуры у торговой палатки: «Стояла. Я стояла!». В общем, от святости там только название, простите.

Ну и третье святое место, куда мы завернули по дороге домой – это женский монастырь. Вот тут – пафос. И «канавка». Идут люди по канавке и читают молитвы, и чего-то просят для себя. Говорят — желания сбываются. Не знаю, я не загадывала.

Я человек от церкви очень далекий, в свои отношения с Богом третьих лиц не впутываю. При этом я очень уважительно отношусь к любому храму, будь то дацан, мечеть, церковь, костел… Но отчего служители церкви позволяют прихожанам вести себя как на базаре?

Я ведь не зря вспомнила эпизод, когда женщина вместо того, чтобы отключить телефон, с матом пробиралась сквозь людей. И не зря описала поведение паломников… Я не знаю, есть ли хоть какая-то святость в воде, в которую окунаются с матом, крестятся и при этом произносят: прости, б…ь, Господи, что ж так холодно?

Паства – это паства. Люди, такие, как они есть. Они могут быть иными, просто им это нужно дать почувствовать. Не все, но среди паломников, уверена, есть те, кому это действительно нужно. Те, кому церковь может помочь. Значит каким-то образом, раз допускаете мир на территорию монастыря, управляйте им, дисциплинируйте людей, не давайте святое место превращать в балаган. Не устраняйтесь.

Можно, когда все уйдут, выйти и убрать мусор – это послушание. А заставить уважать себя и святое место – это не послушание, не служба?

То, что сделала Украина – томос – всему миру показало, насколько мала святость в церкви. Насколько православная Церковь разрознена. Ведь дедок с туретчины, как величался Вселенским Патриархом, так таковым и остался. Ну, выразили ему свое негодование, кто-то не признал Украинскую церковь. И что?

Шум, поднятый по поводу фильма «Матильда» к чему был? И почему церковь молчит относительно комедии «Праздник», не выражает негодование «Блокадным дневником»? Почему по городам и селам открываются какие-то отделения мормонов, евангелистов, адвентистов? И ведь все эти «христиане» давно у вас «стадо» уводят. Где вы, пастыри?

Почему то и дело всплывают какие-то сюжеты о пьяных святых отцах, о священниках на дорогих иномарках, о поборах, и проча, и проча, и проча? Ведь даже я знаю, что священники – это служение, так покажите его людям. Идите в народ. Сегодня нет коммунистической партии, которая объясняет человеку, что такое честь, доблесть, ответственность, совесть, наконец.

Создали великолепнейший Храм Воинам. Это действительно уникальное сооружение, но! Туда же тоже придут туристы.

Вы служите Богу, а вы уверены, что ему это служение нужно? Может, важнее служить людям?

Проповедовать в Храме – это здорово, только вас услышат лишь те, кто пришел. Так не ждите, когда человек придет к вам, собирайтесь — и сами идите к людям. Иначе вот та самая «Лучшая детская библия» в скором времени будет в наших школах изучаться так же, как сегодня там изучают Солженицына, а не Фадеева.

И, знаете, когда цитируете Евангелие, вспомните, что все, что говорил или делал Иисус, он говорил и делал среди людей. Он, в кого вы веруете, как в Сына Божьего, служил людям. Он был путеводной звездой.

За что и был распят.