Обещали помнить

Когда-то мы говорили, что никогда не забудем, но забыли ведь. А кто-то и вовсе не знает о таких страницах истории Российской Федерации. Поди и Чеченскую войну забываем, так?

Но все-таки коль зарекались помнить, так давайте свой зарок выполним, чтобы не повторилось.

14 июня 1995 года около двухсот боевиков банды Басаева захватили в заложники почти две тысячи человек – мирных граждан Будённовска. Боевики шли по городу, вылавливали на улицах людей, вытаскивали из домов и сгоняли в местную больницу. Кто отказывался, тех расстреливали. Так убили практически всех милиционеров, которые пытались оказать сопротивление или отбить людей.

Боевики въехали в город на КАМАЗах, по пути к больнице расстреляли порядка сотни человек, совершили нападение на городскую администрацию, медучилище, пожарную часть, Дом детского творчества. Ну и в дома, что по дороге попадались, заскакивали – вытаскивая оттуда людей. Всего было захвачено порядка 600 человек. Да в больнице было более тысячи человек – медицинский персонал и больные, находившиеся на излечении.

Для устрашения из числа заложников было отобрано шесть человек, которых расстреляли перед главным больничным корпусом. Еще частью заложников окружили цистерну с топливом, угрожая взорвать ее в случае, если требования боевиков не будут удовлетворены. В это же время минировалось здание больницы, в которую согнали всех оставшихся заложников, и, естественно, там же, в здании больницы, находились все пациенты и медперсонал. А требовали боевики ни много ни мало — отделения Чеченской республики от Российской Федерации и начала переговоров с Дудаевым.

Боевики заходили в город «правильно»: отрубили телефонную связь, нарушили водо- и газоснабжение, блокировали работу предприятий и учреждений Будённовска. В общем, буквально за сутки басаевцы взяли под контроль весь город, и уже после этого Басаев выдвинул свое основное требование. Ну а чтобы подтвердить всю серьезность намерений и под предлогом того, что журналисты пришли невовремя, было расстреляно еще шесть человек.

Контртеррористическая операция началась на следующий день после захвата людей. Были организованы оперативные штабы, восстановлена связь. Все происходящее немедленно докладывалось тогдашнему премьер-министру В. Черномырдину, официально руководил операцией министр МВД РФ Ерин, он и должен бы принимать решение о штурме, который планировали проводить через день-два. К штурму нужно было готовиться. А пока собиралась информация и шла аналитическая работа.

Боевики тоже время зря не теряли – в качестве живого щита у всех проемов (двери, окна) выставили заложников, и правоохранителям пришлось отказаться от использования некоторых видов вооружений. По заложникам бить из гранатомета или автомата – это надо иметь нечеловеческую нервную систему.

Помимо МВД в операции, вроде как, участвовали и военные, руководил армейским штабом генерал-полковник Квашин. Он искренне полагал, что данную ситуацию должна решать милиция, а военные со своей стороны могут предложить только разбомбить больницу с вертолетов: бандитов вместе с заложниками.

Третий штаб был чисто милицейским и руководил им генерал Медведицков — он и начал переговоры с бандитами и по несколько раз в день заходил в больницу. Он же и выводил маленькие группы заложников.

А вот так договаривался В. Черномырдин с Басаевым:


19 июня бойцы спецподразделения «Альфа» освободили большую часть заложников…



Сейчас пишут, что приказ о штурме больницы отдавал лично Ельцин. Сам Ельцин давно упокоился и ни опровергнуть, ни подтвердить это не может.

В общем, «Альфа» начала штурм, во время которого погибло порядка двадцати заложников. В целом, по итогам теракта, погибло 129 человек, в том числе 18 милиционеров и 17 военных.

Бойцы подразделения «Альфа» шли на штурм тройками, без огневой поддержки, под шквальным огнем бандитов. В этой бойне подразделение потеряло треть своего состава – это самые большие потери за всю историю существования данного спецподразделения. Кроме этого ранения получили более 400 человек.

Закончился штурм тем, что большая часть заложников была освобождена, а боевики с оставшимися заложниками сели в грузовики и уехали на территорию Чечни. В числе тех, кто отправился с боевиками в качестве заложников, были депутаты, журналисты, члены администрации. Въехав на территорию Чечни, боевики заложников освободили.

После случившегося Ельцин, что называется, «рвал и метал»: своих постов лишились министр по региональной политике и по делам национальностей Н.Егоров, министр внутренних дел В.Ерин, а также директор ФСБ С.Степашин и другие специалисты, принимавшее самое непосредственное участие в операции по освобождению заложников.

Итогом теракта стало решение правительства РФ о том, что с террористами переговоров не ведут и уж тем более с заложниками не отпускают восвояси на подогнанных для этих целей автобусах.

Рассказ участников событий
«Если бы с ними расправились, не было бы «Норд-Оста», Беслана»

Мы слышали по радиосвязи, как наш сотрудник Владимир Соловов, который потом погиб, говорил, что ранен в руку, что он сам себе наложил жгут, но продолжал вести бой. Оказавшись буквально в чистом поле, без каких-либо естественных укрытий, он стал легкой мишенью. Снайпер ему, по-моему, в сердце попал из-за того, что ему пришлось приснять бронежилет, чтобы сделать себе перевязку.

Дима Рябинкин вместе с двумя бойцами из своей тройки оказался прижатым к земле. А снайпер и пулеметчик врага вели прицельный огонь с третьего этажа. С 25 метров целиться на третий этаж лежа практически невозможно. И он, прикрывая товарищей, которые пытались уйти за какое-то капитальное, непростреливаемое укрытие, встал на одно колено и погасил огневую точку. Но тут же выстрелом снайпера прямо сквозь нашу каску, которую мы считали практически пуленепробиваемой, вошла пуля. Под углом почти в 90 градусов. Его ребята оттащили, он еще какое-то время жил, но по дороге в больницу скончался.

Третьим погиб снайпер Дмитрий Бурдяев, который находился со стороны детского сада. Он начал вести прицельную стрельбу по огневым точкам, был демаскирован в какой-то момент и решил поменять свою позицию, как и положено, по тактическим соображениям. И когда он перебегал между укрытиями, которыми служили открытые детские веранды из кирпича, вражеский снайпер попал ему в бок, где нет защиты бронежилета. Он был убит на месте.

Было примерно 20 человек раненых, в том числе с довольно серьезными ранениями, из-за которых некоторые офицеры потом не смогли продолжить службу. Но основная часть раненых хоть и получила достаточно серьезные повреждения, но после реабилитации вернулась в строй.

За сутки до того, как было принято решение штурмовать, наши руководители, как я уже потом узнал, произвели подсчет того, что реально произойдет, если выполнять этот приказ дословно. До 72 процентов спецназовцев должны были погибнуть, и при этом должно было погибнуть порядка 80 процентов заложников.

Назвать эту операцию освобождением заложников нельзя, потому что освобождать трупы заложников — это не значит освобождать заложников. Если говорить проще, военным языком, чтобы таких параметров достичь, можно окружить танками эту больницу и расстрелять ее боевыми снарядами, как это сделал Борис Николаевич в 1993 году, когда стрелял по Белому дому (правда, там стреляли болванками). Результат был бы такой же: погибли бы 80 процентов заложников, террористы бы сдались, только при этом остались бы в живых 72 процента спецназовцев.

Но решение было принято. Мы его не оценивали и не ставили под сомнение. Более того, у меня не было никакого сомнения, что мы выполним этот приказ, потому что у нас не было полной картины того, что там внутри происходит: какое количество боевиков, какое вооружение и какая мощь будет нам противостоять.

«Президент приказал не церемониться»
Сергей Поляков, в 1995 году — руководитель Первого отдела группы «Альфа»:

Я в тот момент служил в специальном подразделении «Альфа» на должности начальника первого отдела, и вместе с начальником нашего кадрового аппарата мы были на выезде в пограничном училище, где занимались подбором кандидатов. Нам представляли курсантов, которые имели желание в дальнейшем продолжить службу в специальном подразделении. Где-то в 11-12 часов прошел звонок от дежурного по управлению о том, что объявлена боевая тревога. Я перезвонил начальнику управления, генерал-лейтенанту Александру Гусеву. Он сказал, что пока совершенно непонятно, что происходит, поэтому не торопитесь — занимайтесь своими делами. Мы закончили свою работу и где-то около двух-трех часов прибыли в подразделение.

Я еще раз поднялся к начальнику управления. Он сказал, что никто не может понять, что там происходит, и предположил, что, по всей видимости, мы никуда не вылетаем. Я вышел от него, рядом был кабинет моего подчиненного, начальника второго отделения Александра Матовникова. Там собрались руководители второго отделения. Я уже не помню, у кого был день рождения, мы чаю немного попили, и буквально через пять минут прозвучала команда подтверждения боевой тревоги, десятиминутная готовность к выезду. После этого мы выезжаем в Шереметьево и оттуда летим в Буденновск.