Спасающий спасётся

Знаете ли вы сказку?
В глухом лесу заблудился охотник; усталый, сел он на камне над широким бурливым потоком. Сидит и смотрит в темную глубину и слушает, как дятел все стучит да стучит в кору дерева. И стало охотнику тяжело на душе. «Одинок я в жизни, как в лесу, — думается ему, — и давно уж сбился с пути по разным тропинкам, и нет мне выхода из этих блужданий. Одиночество, томление и гибель! Зачем я родился, зачем пришел в этот лес? Какой мне прок во всех этих перебитых мною зверях и птицах?»

Тут кто-то дотронулся до его плеча. Видит: стоит сгорбленная старуха, какие обыкновенно являются в подобных случаях, — худая-худая, а цветом как залежавшийся цареградский стручок или как нечищеное голенище. Глаза угрюмые, на раздвоенном подбородке два пучка седых волос торчат, а одета она в дорогом платье, только совсем ветхом, — одни лохмотья.

«Слышь, добрый молодец, есть на той стороне местечко — чистый рай! Туда попадешь — всякое горе забудешь. Одному дороги ни в жизнь не найти, а я прямехонько проведу, — сама из тех мест. Только перенеси ты меня на тот берег, а то где мне устоять поперек течения, и так еле ноги двигаю, совсем на ладан дышу, а умирать-то — у-ух как не хочется!»

Был охотник малый добросердечный. Хотя словам старухи насчет райского места он совсем не поверил, а вброд идти через раздувшийся ручей было не соблазнительно, да и старуху тащить не слишком лестно, но взглянул он на нее, — она закашлялась, вся трясется. «Не пропадать же, — думает, — древнему человеку! Лет за сто ей, наверное, будет, сколько тяготы на своем веку понесла, — нужно и для нее понатужиться». «Ну, бабушка, полезай на закорки, да кости-то свои к нутру подтяни, а то рассыплешься, — в воде не соберешь». Вскарабкалась старушка к нему на плечи, и почувствовал он такую страшную тяжесть, точно гроб с покойником на себя взвалил, — едва шагнуть мог. «Ну, — думает, — теперь уж на попятки стыдно!»

Ступил в воду, и вдруг как будто не так тяжело, и там с каждым шагом все легче да легче. И чудится ему что-то несодеянное. Только он шагает прямо, смотрит вперед. А как вышел на берег да оглянулся: вместо старухи прижалась к нему красавица неописанная, настоящая царь-девица. И привела она его на свою родину, и уже он больше не жаловался на одиночество, не обижал зверей и птиц и не искал дороги в лесу. © Владимир Соловьёв, «Тайна прогресса»

Это будет не совсем про идеологию; хотя и про неё тоже немного. Но больше о нас.

Можно заметить, что довольно большое количество людей относится к ней, как к некоему откровению, которое однажды некто им ниспошлёт – и они тут же просветлятся, и всё-всё в этой жизни станет ясно, и сразу же пребудет сил идти.

Так судьба стучится в дверь, сотворил однажды Бетховен, и все вняли этому стуку с таким трепетом, словно бы ранее никогда не слышали судьбы.

Так не будет.

Ключи от всех доступных ныне дверей уже давно в руках у человечества, и никаких откровений на нашей жизни уже не случится. Люби свою страну, созидай на благо других, помогай ближнему своему, не соверши зла, дай каждому реализовать свои возможности, чтобы он мог осознать свои истинные потребности – всё это известно и никому не интересно.

Прежде, чем учить новые уроки, нам необходимо наконец-то освоить старые.

Прежде, чем идти вперёд, нам нужно вспомнить, откуда мы идём.

Как я вижу, наша настоящая проблема лежит несколько в иной плоскости.

В каком-нибудь варианте всякий знает эту сказку, знал ее и я еще с детства, но только сегодня почувствовал за нею совсем не сказочный смысл. Современный человек в охоте за беглыми минутными благами и летучими фантазиями потерял правый путь жизни. Перед ним темный и неудержимый поток жизни. Время, как дятел, беспощадно отсчитывает потерянные мгновения. Тоска и одиночество, а впереди — мрак и гибель. Но за ним стоит священная старина предания — о! в каких непривлекательных формах — но что же из этого? Пусть он только подумает о том, чем он ей обязан; пусть внутренним сердечным движением почтит ее седину, пусть пожалеет о ее немощах, пусть постыдится отвергнуть ее из-за этой видимости. Вместо того, чтобы праздно высматривать призрачных фей за облаками, пусть он потрудится перенести это священное бремя прошедшего через действительный поток истории. Ведь это единственный для него исход из его блужданий — единственный, потому что всякий другой был бы недостаточным, недобрым, нечестивым: не пропадать же древнему человеку!

Не верит сказке современный человек, не верит, что дряхлая старуха превратится в царь-девицу. Не верит — тем лучше! Зачем вера в будущую награду, когда требуется заслужить ее настоящим усилием и самоотверженным подвигом? Кто не верит в будущность старой святыни, должен все-таки помнить ее прошедшее. Отчего не понесет он ее из почтения к ее древности, из жалости к ее упадку, из стыда быть неблагодарным. Блаженны верующие: еще стоя на этом берегу, они уже видят из-за морщин дряхлости блеск нетленной красоты. Но и не верящие в будущее превращение имеют тоже выгоду — нечаянной радости. И для тех, и для других дело одно; идти вперед, взяв на себя всю тяжесть старины.

Если ты хочешь быть человеком будущего, современный человек, не забывай в дымящихся развалинах отца Анхиза и родных богов*. Им был нужен благочестивый герой, чтобы перенести их в Италию, но только они могли дать ему и роду его и Италию, и владычество мира. А наша святыня могущественнее Троянской, и путь наш с нею дальше Италии и всего земного мира. Спасающий спасется. Вот тайна прогресса — другой нет и не будет. © Владимир Соловьёв, «Тайна прогресса»

Наша страна слишком молода, она моложе многих, читающих эти строки, и всё же за её плечами – и нашими плечами – как минимум тысячелетняя история. Тем не менее, мы словно бы зависли в пустоте без опоры под ногами. Единственная точка соприкосновения, которая у нас имеется – это подвиг Великой Отечественной войны. Но разве это единственное, что было в нашей истории?

Общество расколото на монархистов, свидетелей СССР, язычников, и каждый оплакивает свою «Россию, которую мы потеряли». Оплакиваются времена язычества, которые-то якобы уж точно были святыми, оплакивается святой царизм, святой монархизм, святой СССР – и причитальщики вырезают из истории все прочие времена, как неугодные, неправильные, неправедные, неприемлемые, чёрные. Недостаточно русские.

Каждая новая формация нашей страны первоочерёдной своей задачей ставит очернение предыдущей. Это касается не только систем, но и даже отдельных правителей. Многие считали своим долгом демонизировать или превратить в арлекинов своих предшественников. Так и создаётся впечатление, что наша история была соткана из одних лишь ошибок, промахов, неудач.

Советская система уничижала монархию, капитализм – советскую систему; Хрущёв демонизировал Сталина, потом почти сразу же обратившись в колхозника и кукурузника, «дорогой Леонид Ильич» стал нелепо-орденоносным символом застоя, «смелый реформатор» оказался «меченым предателем».

И с каждым разом страна ещё немного сжималась, отсекая от себя ущербные свои куски, и подобная игра на понижение без конца играла с народом дурную шутку.

Кажется, сейчас то самое время, когда пора бы наконец пересматривать не историю – а наш к ней подход.

Потому что ни одна идея не ляжет на подобную почву – на расколотое, расщепленное сознание, и никакая сила не вдохновит его. Невозможно любить Россию и при этом вымарывать её историю. Россия перетекала из формы в форму, но никогда не утрачивала своей сути – а её суть – это её люди, русские люди, и все, кто желает себя таковым называть – и те их подвиги и свершения, благодаря которым мы живём в сегодняшней России.

Есть разница между тем, чтобы жить в прошлом – и нести это прошлое с той целью, чтобы оно указывало дорогу в будущее.

История не может быть правильной или неправильной, чёрной или белой, приемлемой или неприемлемой. Оставьте этот предрассудок американским и европейским хунвейбинам. Она уже случилась, и случилась благодаря нашим предкам. Отрекаясь от неё, мы оставляем свою спину незащищённой от зла. Мы выбиваем из-под собственных ног опору – мы, стоящие ныне на вершине пирамиды, сами разбираем её фундамент. История несовместима с сослагательным наклонением «если бы».

На истории можно учиться, но не подвергать её нравственным оценкам с высоты современного понимания вещей.

Вторая проблема в том, что по большей части мы и не знаем своей истории. Мы лучше знаем и понимаем историю Древнего Египта, Греции, Рима, Средневековой Европы, но не свою.

Живёт народ на просторах русских, народ, тянущийся ввысь, но забывший о корнях; и сохнут, отмирая те корни.

Мы можем знать имена правителей, битвы, события – но пока они остаются для нас сухими фактами, явлениями без лиц, голосов и личностей, мы не чувствуем к ним причастности. Как живо звучит для современников голос Платона и запечатлённый им голос Сократа со страниц его трудов, как близко можно коснуться Юнга в его исследованиях, так же далеки для нас голоса собственных предков, погребённые под списком дат.

К датам нельзя чувствовать живой духовной сопричастности, которая и является проводником между прошлым и настоящим, между ими и нами, стоящими на их призрачных плечах, стоящими на костях тех, кто оставил нам великую страну.

Сидя на санях, помыслил я в душе своей и воздал хвалу Богу, который меня до этих дней, грешнаго, сохранил. Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться.

Прежде всего, Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте неоскудную, – это ведь начало всякаго добра. Если же кому не люба грамотка эта, то пусть не посмеются, а так скажут: на дальнем пути, да на санях сидя, безлепицу молвил. (…) …взял Псалтырь, в печали разогнул его, и вот что мне вынулось: «О чем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня?» – и прочее. И потом собрал я эти полюбившияся слова и расположил их по порядку и написал. Если вам последния не понравятся, начальныя хоть возьмите. © Поучения Владимира Мономаха

Безлепицу ли молвил он, потерявший лишь недавно своего возлюбленного сына, и решивший оставить людям слово своё?

Знал ли этот далёкий человек, что его слово будут читать и почти спустя тысячу лет его потомки и все, кто добровольно причастился к ним, с гордостью решившись назваться русским?

А о чём мог печалиться и страдать Иван Грозный, расчеловеченный и демонизированный, суровый и гордый, жёсткой рукой собравший страну, прежде разбитую на осколки?

Увы мне, грешному! Горе мне, окаянному! Ох мне, скверному! Кто я такой, чтобы покушаться на такое величие? Молю вас, господа и отцы, ради Бога, откажитесь от этого замысла. Я и братом вашим называться не достоин, но считайте меня, по евангельскому завету, одним из ваших наемников. И поэтому, припадая к вашим святым ногам, умоляю, ради Бога, откажитесь от этого замысла. Сказано ведь в Писании: «Свет инокам — ангелы, свет мирянам — иноки». Так подобает вам, нашим государям, нас, заблудившихся во тьме гордости и находящихся в смертной обители обманчивого тщеславия, чревоугодия и невоздержания, просвещать. А я, пес смердящий, кого могу учить, и чему наставлять, и чем просветить? Сам вечно в пьянстве, блуде, прелюбодеянии, скверне, убийствах, грабежах, хищениях и ненависти, во всяком злодействе, как говорит великий апостол Павел: «Ты уверен, что ты путеводитель слепым, свет для находящихся во тьме, наставник невеждам, учитель младенцам, имеющий в законе образец знания и истины: как же, уча другого, не учишь себя самого? Проповедуя не красть, крадешь? Говоря «не прелюбодействуй», прелюбодействуешь; гнушаясь идолов, святотатствуешь; хвалишься законом, а нарушением его досаждаешь Богу?» И опять тот же великий апостол говорит: «Как, проповедуя другим, сам останусь недостойным?»

Ради Бога, святые и преблаженные отцы, не принуждайте меня, грешного и скверного, плакаться вам о своих грехах среди лютых треволнений этого обманчивого и преходящего мира. Как могу я, нечистый и скверный и душегубец, быть учителем, да еще в столь многомятежное и жестокое время? Пусть лучше Господь Бог, ради ваших святых молитв, примет мое писание как покаяние. А если хотите, есть у вас дома учитель, великий светоч Кирилл, гроб которого всегда перед вами и от которого всегда просвещаетесь, и великие подвижники, ученики Кирилла, а ваши наставники и отцы по восприятию духовной жизни, вплоть до вас, и устав великого чудотворца Кирилла, по которому вы живете. Вот у вас учитель и наставник, у него учитесь, у него наставляйтесь, у него просвещайтесь, будьте тверды в его заветах, да и нас, убогих духом и бедных благодатию, просвещайте, а за дерзость простите, Бога ради. © Послание Ивана Грозного в Кирилло-Белозерский монастырь

О чём могли размышлять князья, верные своей стране, верные своим правителям, предчувствовавшие революцию и ничего не могшие с этим поделать?

В жизни каждого человека, как в зеркале, отражаются промыслительные пути Божии, и в этом может убедиться каждый, кто рассмотрит свою жизнь с этой точки зрения. Все случайное и непонятное, все то, что является часто результатом непродуманных действий и поспешных решений, все так называемые удачи и неудачи в жизни, радости и печали, все это, рассматриваемое в связи с конечными итогами жизни, являет удивительную и стройную цепь причин и следствий, свидетельствующую о Том, Кто управляет судьбами мира и человека, подчиняя их Своим непреложным законам.

Рассматриваемая с этой точки зрения, жизнь каждого человека явилась бы поучительным свидетельством тех откровений Божьих, какие никогда не прекращались, тех неустанных забот, предупреждений, предостережений и безмерных милостей, какие постоянно изливались Господом на грешных людей и какие бы обогатили человечество новыми запасами потустороннего знания, если бы люди были более внимательны к окружающему, менее горды и не отрицали бы того, чего, по уровню своего духовного развития, не понимают. © «Воспоминания, том первый», князь Жевахов

Осуждаемый голос всегда беззвучен и похоронен под высоконравственностью современности. Если мы и наше время не хотим быть так же похоронены нашими потомками, стоит научить их слушать без осуждений.

Прежде, чем искать идею, нам нужно найти то, на что можно опереться в её поиске. Россия то и дело тонула в Смутных временах, и одно из таких мы пережили двадцать лет назад, но так или иначе, в любой период её существования можно увидеть то русское гордое величие, отыскать и услышать тех людей, которые и даровали ей его. Без этого мы – Иваны без родства, скитающиеся в неизвестности, оглохшие и ослепшие, потерявшие дорогу, а значит – и её цель.

Те, кто жили до нас, не были святыми и праведниками, как не являемся ими и мы.

Но во времена до всяких идеологий, у русского народа в любых его формах была главная миссия – сохранить, преумножить и пронести величие России в будущее.

Какая ещё у нас может быть цель, кроме этой?

Не стоит искать откровений, все они случились до нас. Нам нужно лишь найти ту силу, которая вдохнёт жизнь в старые истины, и они дадут нам волю идти дальше. А сила – вот она. Стоит лишь оглянуться, и она заговорит.

Как и писал больше века назад Соловьёв, это единственная тайна прогресса. Прежде, чем творить будущее, необходимо в настоящем спасти и сохранить наше прошлое, наше живое прошлое и тех, кто его творил, ибо лишь спасающий спасётся.

А если вдруг покажется, что руки пусты, спасать нечего, дороги нет и смысл утерян, спросите себя тихо:

О чём печалишься, душа моя?

И услышите скрип тысячелетнего снега под санями, на которых когда-то сидел тот, кто оставил вам нашу страну.

* Анхиз — родственник троянского царя Приама, возлюбленный Афродиты, которая родила ему сына Энея. При падении Трои Эней вынес из горящего города престарелого отца на своих плечах. После долгих странствий Эней поселился в Италии, его потомки основали Рим, а род Юлиев, который вел от него свое начало, дал первую династию римских императоров.

P.S. Автор любит словоблудить и заставлять людей самостоятельно думать над сказанным, но всё же сформулирует весь этот пафос в три конкретные задачи:

• Увлечь общество собственной историей; учить даты в школах мало, необходимо вдохновить людей на самостоятельное изучение. Популяризировать древнерусскую литературу – ту, которая сохранилась, популяризировать русскую культуру и традиции.
• Дать наконец-то возможность русским беспрепятственно, легко и без риска банкротства путешествовать по собственной стране; обустраивать туристические маршруты на пять звёзд мало – нам нужен не столько комфорт, сколько возможность причаститься к тому, как и где творилась наша собственная история.
• Высечь из общественного сознания привычку к уничижению собственной истории и её деятелей, искоренить тягу к хунвейбинству. Только так можно вернуть нам преемственность поколений.

Пускай Европа чванится умами,
Пускай гордится блеском тонких дум!
Сибирь — гордися кроткими сердцами!
Что значит самый просвещенный ум?
Подобен дерзновенну исполину,
Он зыблет истину, как паутину,
И, разодрав священный занавéс,
Бросает молнии против небес.

Ей-богу! там жить лучше, где повязкой
Глаза завешены — не видят вдаль,
Где маракуют часослов с указкой,
Не зная, кто таков Руссо, Рейналь.
Страна моя! тебя я не забуду,
Когда и под сырой землею буду;
Велю, чтоб друг на гробе начертил
Пол-линии: и я в Сибири жил.

«К Сибири», Пётр Словцов, написано в 1782 году.