«Я – офицер. Я защищаю Россию» - Лица России

Мы продолжаем нашу рубрику «Лица России». По определённым причинам и из-за внезапно открывшихся в ходе интервью подробностей было решено выложить его отдельно.
Энфер: от имени редакции хочу поблагодарить всех военнослужащих, всех причастных к защите нашей Родины — в море, на суше, в небе — за их службу. За их самоотверженность, за храбрость, достоинство и честь. И за наши мирные жизни. Спасибо вам.

Иван Журавленко. Офицер спецслужбы, город Москва.

— Добрый день, Иван. Расскажите, пожалуйста, немного о себе – где родились, как росли, что повлияло на ваш выбор профессии?

— Добрый день. Ну, родился я в 1969 году, в августе, в семье военного. Папа у меня всю жизнь прослужил в Вооружённых силах СССР – начал срочную службу, потом остался, закончил заочно Московский институт связей, ну, что делать – служба службой. Познакомился с моей мамой. Он сам с Украины, с юга Херсонской области, но не украинец – потому что там живут настоящие хохлы, а настоящий южный украинец, это тот, у которого в крови русские, казаки, евреи, татары, турки, венгры, румыны, да и, блин, чёрт его знает, кто ещё. Мама – москвичка, родители у неё из красных казаков. Вырос я во времена доблестного СССР… давайте сразу скажу про СССР. С одной стороны, было хорошо, да. Тихо, мирно, относительно спокойно, НАТО на рубежах. Нам было хорошо – мы жили в пятнадцати километрах от Москвы в военном городке, который находился на очень хорошем обеспечении, то есть, у нас было всё. Родители летали в командировки, и краткосрочные, и долгосрочные, поэтому… вот доходило до смеха. Надо перед школой купить туфли – туфель нет. Ладно. Садимся в машину, едем в Москву, в Берёзку, покупаем за сто чеков туфли там. А потому что не было ничего в магазинах. Прекрасно помню, как в Москве скупалось всё. Помню, как на каждый мой день рождения покупалось «Птичье молоко» — на Новых Черёмушках, папа приезжал туда, отпросившись со службы – договорившись, что возьмёт ещё пару тортов для мужиков – в четыре-пять утра. Поэтому с одной стороны – было хорошо, с другой же, сами понимаете, было не слишком весело. Про выбор профессии… ну а чего вы хотите? Военный городок, у всех отцы военные, поэтому нас большая часть, когда заканчивала школу, шла в разные военные училища. Что я, что брат – грезили в мечтах о ВМФ. Папа после четырёх дальних походов сказал по-простому – «хрен вы у меня туда поступите, близко к военно-морскому училищу вас не подпустят». Поэтому мы радостно пошли в училище связи, поступили, так же радостно отучились, и по распределению попали в систему КГБ. Не буду вдаваться в подробности, но попали. Было весело. Самое забавное, что тот же военный городок до сих пор есть, и до сих пор там многие, многие, многие идут и поступают в военные заведения – отцы служат, почему бы не продолжить их династию? Как понимаю, гены родителей в таких случаях передаются.

— 1991 год. Москва. Вы следили за событиями вокруг Белого дома? Что вы думаете по поводу тех событий?

— Ну… что я могу сказать? Был я тогда уже не курсантом, был молодым лейтенантом, и, честно говоря, вот мы не понимали, что происходит – потому что было 156 противоречивых приказов, мы все связисты, наша задача простая была – сидим, работаем, связи обеспечиваем и больше ничего не делаем. Брат в то время служил в Германии, у них то же самое было – вышли в поле, развернулись, установили связь с Москвой. Что делать дальше? А хрен его знает, ребята, что делать дальше, ждите команды из Москвы. Команд никаких не было. Поэтому самое страшное было – это когда оголтелая толпа мудаков – у меня других слов нету – пьяная толпа мудаков валила памятник Дзержинскому. Потому что если бы что, он мог бы пробить асфальт и оказаться в метро. И мы думали, что если они сейчас начнут штурмовать Лубянку – будет море крови. Просто так такое здание не отдаётся никому – никогда. Это не администрация президента. Кстати, у меня вот есть ребята, они работали в администрации президента – ну, тогда на Старой площади это было, Управление делами ЦК КПСС, они там сидели. Когда они выходили – там стояли толпы быдла, иначе не скажешь, орали, оплёвывали и пытались их бить. Выходили ребята с милицией. Вот простые обычные гражданские люди.

— Были слухи, что тогда группа Альфа отказалась штурмовать Белый дом. Сказали, что тактически они легко пройдут через площадь, заполненную народом, но они представили, что за ними все эти люди на площади останутся лежать мёртвыми — и отказались. Вы знаете что-нибудь по этому поводу?

— Ох… Ну вот кто это придумал? Типа – мы пройдём через площадь. Вы что, издеваетесь? Задача Альфы – незаметно пройти. Если им надо было бы – они бы туда прошли через коммуникации. Но! Вспомните Вильнюс. Когда Альфу подставили. Убили их сотрудника… я, кстати, знал этого парня. Он меня на два года старше был, ухаживал за моей одноклассницей, у них должна была быть свадьба. Я знал его. Его когда убили выстрелом в спину – никто, никто… Это, во-первых, постарались замять. Потом Горбачёв сказал, что Альфа приехала туда сама по себе. Вот представьте! Спецслужба КГБ берёт оружие, садится в поезд – и поехали. Сами по себе. Да никогда такого бардака не было. Ну, и… руководство комитета тоже на это забило. Поэтому, когда Альфе сказали, что надо нейтрализо… эээ… ну, что надо захватить нашего будущего человека, который любил работать с документами – то есть, Бориса Николаевича Ельцина – при его выдвижении с дачи в Москву – Альфа просто положила большой и толстый на это дело и не выполнила приказ. Они знали, что, в случае чего – они будут крайними. И с одной, и с другой стороны. Кстати, они всё-таки стали крайними – в 1993 году, когда получили приказ зайти в Белый дом и зачистить его. Они его не зачистили. Они просто зашли в Белый дом, разоружили всех и вывели. После этого они получили два или три расформирования. После этого, блин, мы получили несколько лет службы – на своих деньгах, фактически, держались. Спецгруппы себя сами содержали. Ну, как-то так. То есть, никакой зачистки, ничего – там бы рота десантная, нормальная, без проблем бы прошла через всю эту толпу пьяного быдла и непонятных военных, и захватила бы Белый дом – просто никто ничего не хотел делать. Не было никаких приказов, ничего. А человек военный – он простой, пока ничего не скажут – сидим, курим, пьём водку, щупаем женщин. Ну а что дальше? Дальше начались весёлые годы девяностых.

— Вы были в Чечне?

— Да.

— Как это было?

— Давайте так… я был там. Во все периоды.

— Спасибо. Тогда вопрос. Насколько реалистичен фильм Невзорова «Чистилище»? Вы знаете, конечно, что наши правозащитники в то время выступали с призывами к солдатам сдаваться чеченцам в плен. При этом уже было известно, что те делали с пленными. На ваш взгляд — это вопрос моральный, из раздела психиатрии, или уголовный? Что вы лично чувствовали по отношению к людям, которые могли предлагать такое солдатам своей страны?

¬- По поводу Невзорова я могу сказать только одно – повезло, что ему морду не набили тогда, когда он снял свой деби… фильм, в общем. Потому что Невзоров – это жёлтая журнабл… журналистская проститутка. Иначе его не назовёшь. Был всегда ею, ею и остался, ею и умрёт. А сам фильм – ну, там десять процентов правды, всё остальное – треш и херня полнейшая. Другого тогда снять не могли. Вообще, в Чечне было не очень… приятно. Было страшно. Стреляли. И по нам стреляли, и мы стреляли. Был я там и в 1998 году в командировке – в представительстве президента, обеспечивал их связью, поэтому… не хочу вдаваться в подробности, но страшно было, страшно. Не боятся идиоты. Или сумасшедшие. Нормальный человек – он просто перебарывает в себе страх. Да, страшно, но надо делать так, чтобы остаться живым. Вот и всё. Ну, да, получал я там… что-то в меня прилетало, в госпиталях немножко полежал, эта профессия – она такая. Воюешь и воюешь. Даже не воюешь – а выполняешь свою работу. Обычно говорим так – работаем, ребята. Про сдачу в плен я промолчу, ладно? Про Невзорова и таких, как он, я уже сказал.

— Вы были в Сирии?

— Да, был пару раз. Выполнял работу. Вот и всё.

— Вы перед подготовкой к интервью упомянули, помнится, что в Сирии как-то раз подбили ваш вертолёт. Расскажите об этом.

— Ну, что сказать… когда вертолёт падает, в голове остаётся только одно – что за тобой всё-таки прилетит ПСС – поисково-спасательная служба, и она тебя вытащит. Она есть во всех развитых странах мира, то есть, она вытаскивает своих лётчиков. Летуны наши, ну, лётчики – они не уступают практически в подготовке спецназу, а где-то даже превосходят его, ну, в некоторых вопросах. Ну… неприятно было, неприятно. Падаешь и понимаешь, что боекомплекта у тебя очень мало, а тут всякие могут прибежать, поэтому звуки своих вертолётов очень приятные. Очень приятно греют душу. Там климат поганый, понимаете, там жарко, песок… если вспоминать Чечню, то лучше с чеченцами воевать, чем с этими сумасшедшими идиотами, многонациональными бандформированиями, у которых в голове только одно – убить как можно больше людей и снести всё, что только можно. Но не хочу я уже вдаваться в эти подробности их религии… Помню, время тянулось – не вечность, но долго. Лежим мы там в песках, первый пилот спрашивает – «Вань, дети-то есть?». Я ему – «Ага, две девки». Он мне – «Эх, невесты. На свадьбу-то позовёшь?». И тут он кричит вдруг – «Грачи!!!». Это СУ-25 за нами прилетели. Я ему только отвечаю – «Позову». И ржём все. А своим я тогда сказал, что на полигоне. Под Волгоградом.

— Вы были когда-нибудь в роли миротворца?

— Я? Не-е-ет. Никогда я не был миротворцем. У меня вообще позиция простая – сначала жахнем термоядом, а потом зайдём на танках. Вот и всё. Миротворцы – это очень тяжёлая работа, очень тяжёлая. Потому что они стоят, а там с одной стороны на них наезжают, с другой стороны на них наезжают. Примерно поэтому в Сирии у нас миротворцев нет, у нас там есть военная полиция.

— Можете ли вы сказать, что пошли ли вы в свою профессию из… как бы так выразиться… любви к Родине? Вообще, думали о том, что можете принести пользу своей стране, своим людям?

— Да не знаю. Не могу я вот так вот уходить, распространяться по поводу того, люблю я Родину, не люблю я Родину, там, честь, достоинство, профессия, всё-всё-всё вот это. Я просто живу – в России. Я – офицер. Я защищаю государство. Защищаю Россию. Защищаю граждан. Вот и всё. Я не люблю эти огромные, большие слова. А то, знаете, начинает у нас народ, эти наши «патриоты», которым дашь автомат в зубы – так он бросит его и с… учешет с позиций, 155 процентов. Я не отношу себя к ним. Не отношу себя к либералам, не отношу себя к «патриотам». Я простой русский человек. Вот и всё. Которому скажут – и он будет делать. Который будет выполнять приказы. Который прекрасно знает, что есть такая страна – Россия. Не СССР, там, не РФ какая-то, а – Россия. Я, блин, живу в России. Я – русский. Она всегда была, есть и будет. Она в разных была ипостасях. Была княжеством, была империей, была Союзом социалистических республик, теперь РФ. Она – Россия. Вот и всё. Поэтому я и говорю, вот эти все громкие фразы, когда люди их орут – «кабзда пиндосам», блин, «бритов мы натянем», «бундеры – козлы»… Ребята! Врубитесь, что у них вояки тоже – дай боже. Меньше орать надо. Их рейнджеры – тоже хорошие бойцы, как и дельты, как и морпехи. Да, их драли, и огребали, но они принимали всё это. А у нас иногда если почитать – да спецназовцы одни, такое впечатление! Да где ж вы были-то раньше, заразы?

— Как вы считаете, что должно стать самым важным – приоритетным – для России, российского руководства и нашего общества в наступившем году? В связи с общим хаосом и нестабильностью в мире, разумеется.

— Ну, как сказать… Я никогда не лезу в большую политику, жираф большой – ему видней, как пел наш Владимир Высоцкий. Я хочу сказать только одно – нам сейчас самое главное – выползти из этого чёртова ковида, и попытаться, чтобы не было у нас провала экономики очень сильного. Потому что экономика – это всё. Пока у людей есть деньги, есть хоть относительная зарплата, они могут что-то покупать – это хорошо. Когда нет – их легко раскачать. Вспомним СССР, да? Когда с конца семидесятых у нас практически… ну, стало очень хреново – в итоге мы получили то, что получили. Хотя можно было по уму выйти с наименьшими потерями.

— Ответьте на последний вопрос. Хотят ли русские войны?

— Не буду. Я… не хочу. Никто не хочет. Нормальные – не хотят. Военные не хотят. Большая часть политиков не хочет. Гарант наш – тоже. И всё. На этом – всё. Понимаете?

— Да. На этом всё.

Желающие рассказать свою историю могут писать на адрес f3r.en@yandex.ru