Часто бывает, что какое-то событие «включает» довольно причудливый ассоциативный ряд. Причудливый, поскольку воспоминания и мысли идут настолько извилистой тропой, что остается только удивляться, как оно все вместе-то сложилось? И ведь складывается, и в результате получается цельная картина, отражающая реальность. Но в этом процессе есть маленький нюанс: чтобы все действительно сложилось, нужно каждый эпизод, каждую эмоцию, каждое воспоминание и каждую мысль проживать, прочувствовать, промыслить до конца – вычерпать до донышка.
И вот в чем ирония: увидев реальность, ты сознаешь, что она неизменна, и влиять мы можем только на будущее – раз. И два – это то, что в полученной «картине» много больше одного смысла.

Получилось так, что вчера я только с утра заглянула в сеть, посмотреть, что нового есть в мире, а дальше дела закрутили и «почерпнуть» из новостного источника я сподобилась вот только уже этим утром. И первое, что увидела – кошмарные кадры убийства старенького армянина азербайджанскими солдатами. Старику отрезали голову, намеренно, под камеру. Дед кричал.

Вы знаете, в деревнях скотину режут с большим гуманизмом. Думаю, этот «солдатик» барашка бы мучить не стал. Хотя, может солдат и, те кто с ним рядом, те кто снимают – это садисты-живодеры, кто знает?
Таких зверских кадров приходит все больше и больше. Я не буду перечислять кого и как мучают, пытают, убивают. Довольно и того, что вот те кадры, где азербайджанцы громят мебель, стреляют по бутылкам, установленным на памятнике, водружают свои флаги на православные армянские монастыри – это все так, «типа шютка».
И я сижу и думаю: как в Азербайджане могли воспитать таких подонков, поставить их под ружье и отправить воевать со стариками, женщинами, детьми? А потом вспоминается российская «птичка-Синица», который за призывы к расправе над детьми правоохранителей уже отбывает срок.

Да, Синицу посадили. Ненадолго. А сколько было тех, кто поддерживал его, требовал освобождения из-под стражи, кричал о несправедливости и так далее? Где они сейчас, эти люди? А ведь там не только укроботы и прочие русскоговорящие на зарплате Госдепа были. Там и наши доморощенные «либералы-оппозиционеры», воспитанники Лёши-Невмирущего тоже неплохо потоптались. Так что — случись беда, они будут вести себя так же, как солдаты азербайджанской армии? Не знаю…
СМИ говорят о том, что между Арменией и Азербайджаном достигнута договоренность об обмене пленными «всех на всех». Но никто ничего не говорит о расследовании преступлений против мирных жителей. А оно должно быть, иначе вот этот ужас, который пока только в сети и отдельными роликами, мгновенно разрастется. Вот этот ужас – это страшнее коронавируса.
Ужас, потому что больше десяти лет назад я делала серию материалов по воспоминаниям ветеранов фронта и тыла. Тогда я спрашивала очень и очень пожилых людей о том, чем для них была война. Вот что больше всего врезалось в память, тем война и предстала для человека.
В Великую Отечественную воевали те, кто пережил революцию, гражданскую войну, коллективизацию, голод. То есть люди, которые мало чего хорошего в жизни видели. События начала века, эти страшные потрясения, они же отразились на всех, задели каждого, никто не отсиделся за высоким забором, наблюдая из окошка за происходящим. И вот эти люди, пережив войну, отпраздновав победу, взялись за лопаты и кирки и принялись отстраивать полуразрушенную страну. Прошли годы и годы, люди постарели, из памяти стали стираться лица, имена, события, звуки… Но в ней навсегда осталось то, чем человек мог гордиться или то, из-за чего он до сих пор переживал, а может, событие, которое рождало какие-то другие чувства.

Так, один пехотинец навсегда запомнил, как после штурма они вошли в какой-то особняк, и он увидел себя в ростовом зеркале: худой, грязный, заросший, одетый в какие-то драные лохмотья непонятного цвета. Потом он увидел свой взгляд дикого зверя. Он стоял перед зеркалом, смотрел сам себе в глаза и не мог узнать себя. А потом разглядел помещение, в котором оказался: большая светлая комната, на окнах изящная занавесь, стены обиты тканью, яркий солнечный паркет, ковер на полу… Он расстрелял эту комнату. А когда кончились патроны, он прикладом, встав так, чтобы не отразиться, разбил зеркало. Он выплескивал злость на этот красивый, уютный мир, что сделал его таким – заставил убивать. Так он дошел до Берлина. А потом строил страну, в которой не было бы места убийствам, пыткам – всей этой мерзости, присущей войнам. И детей своих воспитывал так, чтобы они берегли жизнь.
Или вот такое воспоминание, от другого ветерана:

А были воспоминания не боев, а дорог. Военных разбомбленных, размытых дождями, засыпанных снегом. Или серый-серый океан и пронзительный ветер. Всегда серый океан, белые буруны и пронзительный, секущий лицо и вышибающий слезу ветер.
И среди тех, кого я спрашивала о войне, были и русские, и белорусы, и евреи, и армяне, и азербайджанцы. Они воевали на разных фронтах, в разных родах войск. После того, что они видели на той войне, они мало хорошего чувствовали к мирному населению. Войдя в Германию, они видели вокруг себя врагов. Те, кому досталось освобождать концлагеря, те не видели в мирных немцах людей. Потому что то, что там было с понятием человек, не совместимо. Но был приказ: не трогать мирных жителей. И не трогали. Как сказал один старик: мы бы и без приказа их трогать не стали – противно, пачкаться только. Это, кстати, ремарка к двум миллионам немок…
Так вот об ужасе.
Люди, что прошли войну, люди, научившиеся эффективно убивать врага, голов не резали. Убивали. Пулями, штыками, саперными лопатками, топорами, руками… Убивали врага чтобы выжить самим, защитить страну и своих родных и близких. Убивали, мстя за то, что враг натворил на нашей земле. Убивали в бою, убивали в разведке, расстреливали. Но не делали того, что делают современные азербайджанские солдаты с людьми, которые их не трогали.
Азербайджан пришел в Карабах, а не наоборот.
И вот в чем ирония: увидев реальность, ты сознаешь, что она неизменна, и влиять мы можем только на будущее – раз. И два – это то, что в полученной «картине» много больше одного смысла.

Получилось так, что вчера я только с утра заглянула в сеть, посмотреть, что нового есть в мире, а дальше дела закрутили и «почерпнуть» из новостного источника я сподобилась вот только уже этим утром. И первое, что увидела – кошмарные кадры убийства старенького армянина азербайджанскими солдатами. Старику отрезали голову, намеренно, под камеру. Дед кричал.
Вы знаете, в деревнях скотину режут с большим гуманизмом. Думаю, этот «солдатик» барашка бы мучить не стал. Хотя, может солдат и, те кто с ним рядом, те кто снимают – это садисты-живодеры, кто знает?
Таких зверских кадров приходит все больше и больше. Я не буду перечислять кого и как мучают, пытают, убивают. Довольно и того, что вот те кадры, где азербайджанцы громят мебель, стреляют по бутылкам, установленным на памятнике, водружают свои флаги на православные армянские монастыри – это все так, «типа шютка».
И я сижу и думаю: как в Азербайджане могли воспитать таких подонков, поставить их под ружье и отправить воевать со стариками, женщинами, детьми? А потом вспоминается российская «птичка-Синица», который за призывы к расправе над детьми правоохранителей уже отбывает срок.

Да, Синицу посадили. Ненадолго. А сколько было тех, кто поддерживал его, требовал освобождения из-под стражи, кричал о несправедливости и так далее? Где они сейчас, эти люди? А ведь там не только укроботы и прочие русскоговорящие на зарплате Госдепа были. Там и наши доморощенные «либералы-оппозиционеры», воспитанники Лёши-Невмирущего тоже неплохо потоптались. Так что — случись беда, они будут вести себя так же, как солдаты азербайджанской армии? Не знаю…
СМИ говорят о том, что между Арменией и Азербайджаном достигнута договоренность об обмене пленными «всех на всех». Но никто ничего не говорит о расследовании преступлений против мирных жителей. А оно должно быть, иначе вот этот ужас, который пока только в сети и отдельными роликами, мгновенно разрастется. Вот этот ужас – это страшнее коронавируса.
Ужас, потому что больше десяти лет назад я делала серию материалов по воспоминаниям ветеранов фронта и тыла. Тогда я спрашивала очень и очень пожилых людей о том, чем для них была война. Вот что больше всего врезалось в память, тем война и предстала для человека.
В Великую Отечественную воевали те, кто пережил революцию, гражданскую войну, коллективизацию, голод. То есть люди, которые мало чего хорошего в жизни видели. События начала века, эти страшные потрясения, они же отразились на всех, задели каждого, никто не отсиделся за высоким забором, наблюдая из окошка за происходящим. И вот эти люди, пережив войну, отпраздновав победу, взялись за лопаты и кирки и принялись отстраивать полуразрушенную страну. Прошли годы и годы, люди постарели, из памяти стали стираться лица, имена, события, звуки… Но в ней навсегда осталось то, чем человек мог гордиться или то, из-за чего он до сих пор переживал, а может, событие, которое рождало какие-то другие чувства.

Так, один пехотинец навсегда запомнил, как после штурма они вошли в какой-то особняк, и он увидел себя в ростовом зеркале: худой, грязный, заросший, одетый в какие-то драные лохмотья непонятного цвета. Потом он увидел свой взгляд дикого зверя. Он стоял перед зеркалом, смотрел сам себе в глаза и не мог узнать себя. А потом разглядел помещение, в котором оказался: большая светлая комната, на окнах изящная занавесь, стены обиты тканью, яркий солнечный паркет, ковер на полу… Он расстрелял эту комнату. А когда кончились патроны, он прикладом, встав так, чтобы не отразиться, разбил зеркало. Он выплескивал злость на этот красивый, уютный мир, что сделал его таким – заставил убивать. Так он дошел до Берлина. А потом строил страну, в которой не было бы места убийствам, пыткам – всей этой мерзости, присущей войнам. И детей своих воспитывал так, чтобы они берегли жизнь.
Или вот такое воспоминание, от другого ветерана:
«Зимой здесь воевали, голодно было и морозно. То ли раненые, то ли помороженные. Техники мало у нас, у немцев побольше.Есть еще воспоминания тех, кому довелось побывать в Майданеке и Треблинке, в Бухенвальде. Кто-то сумел выжить в этих лагерях, а кто-то освобождал пленных.
Мерзлая земля со снегом вперемешку. Белого ничего не было, все однородно серо-бурое. Дымы… по ним пристреливаться хорошо. Вот и палили обманки то мы, то они. Чтоб, значит, противник больше снарядов впустую потратил.
Наступление, зимой… по сугробам». – Вспомнил я.
«Снег такой же, как сейчас на обочинах дорог. Холодно. Земля содрогается. Воздух плотный настолько, что его видно. Густой звук выстрелов и взрывов — к нему можно прикоснуться. Залп, залп, залп…. Обстрел все длится и длится. Рассвет.
Если б не часы, то и не догадаться, что утро наступило.
И вдруг тишина, как удар. Пора.
Знаем, что кто-то кричит — «В атаку» — знаем, но не слышим. Знаем, и потому поднимаемся.
По развороченной земле, ощущая ногами ее дрожь… Сделать шаг — нужно много усилий приложить, но нам все равно холодно. Не можем согреться, зубы стучат, руки трясутся. Не от страха. Страха давно нет. Навидались уже». – Это, на добротном русском рассказывает Хайнц.
«Даже внутри все трясется от холода. Еле передвигаем ноги, которые вязнут на разворошенном взрывами поле, как в болоте. Знаем, что в прикрытии у нас — фиговый листик – всего одна рота. А в трех километрах полевой госпиталь, а еще дальше, надеемся, обещанные давно танки.
Нам навстречу бредет противник». – Это уже Никола продолжил.
«Все как во сне, хочешь и не можешь проснуться. Во сне, потому что наяву такого не бывает. Есть только длинный, длинный сон, и я вязну в непонятной субстанции, которая в реальной жизни есть земля. Противник еще далеко. Они еле переставляют ноги.
Открывать огонь рано. Далеко. Только патроны потрачу зря. За первой линией противника появляется еще что-то, что не разглядеть. Поднявшийся ветер доносит «…аааааааа…», мы знаем, что это отголоски «Ура». Сближаемся». – Говорит Хальтер и смотрит в пустоту, вернее в тот самый сон, который все мы видели и в котором участвовали.
«Сближаемся. — Продолжаю я. — Уже можно стрелять. Курок не чувствую под пальцем, руки одеревенели. Но отдача есть, значит стреляю.
Дальше все четко и ясно: искаженные лица, падение. Ствол вниз. Отдача есть, значит все нормально. Нельзя оставлять за своей спиной тех, кто еще может шевелиться.
Вот и до рукопашной дело дошло. Штык – лучший друг пехотинца… Стонов и криков не слышу, все вокруг как в тумане.
И вдруг команда: всем назад!
Нет, танки не подошли, это наконец-то нас догнали пулеметчики. Я падаю плашмя и на пузе пячусь, а Яшка не успел. Его накрыло».
«То, что мы не разглядели за первой линией, оказалось пулеметами. Русские попадали на землю и ползком назад, мы тоже, но многие замешкались, и их скосило. А сзади нас офицер: «Встать! В атаку!».
Перед нами здоровенный мужик лежит. Ранен, но живой. Мы его в какую-то воронку затащили. Офицер все орет. Надо вставать. Пока я гранатами «гнезда» закидывал, большого русского насадили на штыки и, прикрываясь им, пошли в атаку. Он орал что-то, громко. Наверно матерился. Наши быстро сообразили, в чем удобство такого щита и последовали примеру. Зря.
Русские закидали гранатами. Всех».
«Ага. — Соглашается с Паулем Иван Федорович. — Всех и наших, и ваших: Царствие им небесное! Вот за это и выпьем».
И мы пьем, все вместе. Пьем за то, что скоро этот страшный сон закончится и для солдат Вермахта, и для бойцов Советской Армии. Может, тогда мы с ними сумеем проснуться и начнем жить?
А парнишка-то. Занятно. Приехал на могилу дедову… – думаю я.
Тем временем, Степан, разлив остатки говорит: «Однако, вот вы, приехали из Германии рассказать внуку погибшего однополчанина о деде, и по-русски выучились. Кто хуже, кто лучше, но говорите. А мы татарский освоить не смогли. Так и не узнаем никогда, как звали Яшу-татарина, да что он кричал, когда ваши его на штыках перед собой толкали.

А были воспоминания не боев, а дорог. Военных разбомбленных, размытых дождями, засыпанных снегом. Или серый-серый океан и пронзительный ветер. Всегда серый океан, белые буруны и пронзительный, секущий лицо и вышибающий слезу ветер.
И среди тех, кого я спрашивала о войне, были и русские, и белорусы, и евреи, и армяне, и азербайджанцы. Они воевали на разных фронтах, в разных родах войск. После того, что они видели на той войне, они мало хорошего чувствовали к мирному населению. Войдя в Германию, они видели вокруг себя врагов. Те, кому досталось освобождать концлагеря, те не видели в мирных немцах людей. Потому что то, что там было с понятием человек, не совместимо. Но был приказ: не трогать мирных жителей. И не трогали. Как сказал один старик: мы бы и без приказа их трогать не стали – противно, пачкаться только. Это, кстати, ремарка к двум миллионам немок…
Так вот об ужасе.
Люди, что прошли войну, люди, научившиеся эффективно убивать врага, голов не резали. Убивали. Пулями, штыками, саперными лопатками, топорами, руками… Убивали врага чтобы выжить самим, защитить страну и своих родных и близких. Убивали, мстя за то, что враг натворил на нашей земле. Убивали в бою, убивали в разведке, расстреливали. Но не делали того, что делают современные азербайджанские солдаты с людьми, которые их не трогали.
Азербайджан пришел в Карабах, а не наоборот.
Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять комментарии.
Комментарии
2. С обоих сторон много дерьма
3. Думаю, что те, кто что то понимает в этом-поймет, что и ары не святые.
Но почему вы сочувствуете армянвм? Потому что они христиане? Однако, практически до сегодняшнего дня против нас всегда воюет христианская Европа. Даже самый главный христианин живёт в Ватикане.
А я вот помню, как эти христиане одни из первых, в 1988 г. называли нас оккупантами и требовали покинуть их независимость. Землетрясение их успокоило. И опять мы помогали восстанавливать Спитак и Ленинакан. А потом под крики о нашем предательстве они захватили этот самый Карабах и ещё несколько районов и хлынули на нашу землю и сегодня считают себя хозяевами. Знаете город в России, где нет армянской диаспоры? Диаспоры! А не добрых соседей.
Я не защищаю армян, азеры не лучше — такие же наглые, беспринципные, продажные — такие же религиозные на словах и сатанисты по факту, поклоняющиеся золотому тельцу. И все вышесказанное в полной мере относится к ним.
И мне не жалко ни тех, ни других. Мне жаль наших погибших и неотмщенных вертолетчиков. Мне жаль наших погибших спецназовцев.
И мне жаль, что снова и снова звучит тема «фашисты тоже были хорошими людьми». Так почему же не представить как через несколько лет Ашот и Фазиль будут дополнять воспоминания друг друга — кто кого на штыках таскал и забрасывал гранатами? Они же ветераны.
А так-война на рещигиозной почве за область, которая хз кому принадлежит…
На мой взгляд, так вообще все диаспоры — это большая беда страны. Это разрозненность, несовпадение интересов, противостояние, претензии к другим и особость самих себя.
Опустим Карабах, сейчас речь идёт о противостоянии армян и азербайджанцев. Отсюда простой, как грабли, вопрос:
А если бы наоборот?.. А?.. Как думаете – было бы наоборот?
Хрен там! Было бы, если не то же самое, то обязательно что-нибудь похожее, а может и ещё веселее. Даже не сомневайтесь.
«Горе побеждённым». Так всегда было и всегда будет. Восток, мать его.
У меня в телефоне с полдюжины роликов, снятых армянами, по схожей теме. Горло старикам они не резали, врать не буду, но вот над мёртвыми поглумились от душу, с искренним вдохновением восточного менталитета неотягощённых моралью молодых долб… бов. Уверяю, на сытый желудок подобное смотреть решительно не рекомендуется.
Это я всё к тому, что не стоит жалеть армян только потому, что они проиграли. Подобное отнюдь не делает их автоматически агнцами. Никакой разницы между ними и азерами нет, уж поверьте. И ни там, ни там друзей у нас нет, и не будет. А армяне в данном случае получи то, на что очень давно напрашивались, и сегодняшний исход для них абсолютно закономерен, включая и их же собственные отрезанные головы.
А про армян-если у вас не такая сильная армия-готовьте ее к войне оборонительной…
Хотя у них и Су-30 есть.., но боекомплекта не было…
Но давайте не будем грести всех под одну гребенку. Правительство Армении и НКР и часть населения им сочувствующая — это одна сторона, и люди, которые к политике правительства в регионе не имели никакого отношения — это другая сторона. Так вот первые подставили вторых.
А относительно равноценности ненависти обоих народов — соглашусь, да только все-таки турки и кавказские татары (азербайджанцы) устроили геноцид армянского населения на заре прошлого века. И в причинах геноцида два фактора — православие и национальность. Не Муссолини предтеча фашизма, совсем не он.
Крах страны начался после того, как в начале 88-го вот эти Ваши, которые “ к политике никакого отношения" решили прогнать соседей (буквально), руководствуясь как раз указанными Вами факторами — православием и национальностью. Баку, Душанбе, Чечня — это всё будет уже позже. Сначала был Карабах. А запалили этот костёр межнациональной розни и в последствии гражданской войны в стране именно эти самые далёкие от политики христиане. А Россия тогда, с какого-то перепугу, приняла их сторону в том территориальном вопросе. Армения этого нам не забыла, равно как и помощь в восстановлении после землетрясения, и первой её благодарностью сразу после отделения стал закон о языке, в котором места для русского языка, разумеется, не нашлось. Такчто попутного им ветра в горбатую спину, нефиг в колодцы гадить.
Межэтнические столкновения на территории СССР были практически всегда. Но партия все это подавляла силой и народ смирел. (С моей точки зрения — правильно поступали). Еще в СССР была «национальная политика», перестройка все это упразднила. А началось все с 1986 года, с выступления якутских студентов. Потом Алма-Ата, за ней Карабах, Ош…
Вы хотите однозначности, а ее в природе не существует — это одно.
Другое, я не знаю и не собираюсь прогнозировать как бы повели себя и т.д. Не в этом суть. Суть в другом: азербайджанский солдатик, на хорошем русском, пообещал придти в Ереван. И вся Армения будет Азербайджаном… А за Арменией Россия. А азербайджанские солдатики режут головы… А в России из всех Синиц только одного посадили и то ненадолго. Понимаете?
И третье, деды этих солдатиков, воюя за Родину против фашизма, брезговали к немцам прикасаться — не люди. А правнуки, сегодня, сами становятся нелюдями. Инверсия… Деды может и были мусульманами, а может и нет. Но в атаку шли под «Ура» и «За Родину, за Сталина». А правнуки режут головы под «Аллах акбар».
Вот как-то так…
А сколько у нас азеров вместе с азиатами в стране да еще на нелегальном положении? Пора задумываться и принимать меры.
Прилепин взялся за создание таких групп, вот с Соловьем как раз забрали нескольких его людей.
Несут хрень. Потом что с этим войском делать? Искать потерянные ими стволы? Или сажать за попытки показать-«мы крутые, мы дружина?»
А для оппов найдется дубинка Росгвардии
freeazerbaijan.org/2020/10/15/зверства-нашей-армии-продолжаются-18/
Человек 2006 года в Азербайджане, благодаря национал-демократической партии.
Так что понятие подвигов в Азербайджане весьма… странное.
Никто никого судить не будет. Только не за убитых армян.
И не надо обольщаться — примерно такое, или хуже, готовят светлоликие эльфы для нас.
Не надо иллюзий.
Такого рода публику — только стрелять. Ибо неисправимо.