Дорога к храму

Эх, наточим ятаган, снимем со стен старые латы. Они мне пригодятся – мы пойдём сегодня извилистыми тропами, по кочкам, продираясь сквозь колючий терновник.

Был фильм времен перестройки «Покаяние». Там искали дорогу к храму.

Мы не претендуем на то, что найдём путь к храму. И даже на то, что хотя бы укажем, где он находится. Ибо путь этот – в темноте и долог. Запасайтесь терпением. Сядем поудобнее, плеснём в рюмки чая. Давайте просто подумаем.

Давайте начнём с небольшой истории. Ведь те, кто помнит метод художественного соцреализма, знают, что писать нужно, отталкиваясь от реальной жизни, а не от фантазий в голове.

Итак, помогал я как-то одному мужичку на даче откопать из снега машину. Подходят три молодых парня – смеются, кидаются снежками, им весело. Берут у меня лопату, быстро откапывают того мужичка и идут дальше.

Я, конечно, загрустил. Незаметно как-то подошёл я к возрасту, когда молодые парни берут у меня из рук лопату…

А потом я подумал…

И вот теперь поехали.

— В чём сила?
— Ну как в чём, в правде.
— А что такое правда?
— Ну… ну как что?
— Да, что? Вот вы включаете телевизор, слушаете радио в машине, идёте на какой-то сайт… Там — правда?

В соцсетях, телеграммах, мессенджерах…

В Америке кричат, что русские им выбирали президентов, начиная с Вашингтона…

В стране, граничащей на юго-западе – что отбились от пятисот дивизий, но не посрамили…

Модные блогеры – про миллионы и миллионы… и так далее…

Что такое – правда?

Это то, про что громче всего кричат со всех точек юные и не очень ведущие, попадающие потом на первые страницы модных журналов?

Шум в соцсетях?

Максимальные репосты с пометкой «срочно»?

А эти три парня, это – что? Фикция?

Ладно.

Может быть правда – это истина?

— Ну, наверно.
— А что такое истина?
— Ну… это… сложный вопрос.
— Доблесть солдата — истина?
— Истина.
— А если это доблесть немецкого солдата в 1941 году?
— …
— А защищать свою землю от нашествия – доблесть?
— Конечно.
— А освобождать?
— Без сомнения.
— А если, освободив, выгнать из дома старика, и босого, пинками и прикладами погнать по камням… куда-то?
— …
— А любить свою страну, свой язык, верить в своих богов – истина?
— Бесспорно!
— А если во имя этой истины запрещать другим говорить на их языке, бомбить города с несогласными, загонять их детей в подвалы… Убивать их, убивать их детей… смеяться над этим, гордиться этим… запереть безоружных в доме, забросать бутылками с зажигательной смесью, добивать тех, кто выпрыгивает из окон, пытаясь спастись?
— …
— Захватить больницу, школу, заложников в театре? Взорвать дом со спящими в нём людьми?
— …
— Считать, что истина – только у тебя, и правда – только твоя, и во имя этого ты свободен в своих деяниях, и к тебе не применимы законы Божьи и Человечьи – истина?
— Нет.

Хорошо. Дальше.

— Любить детей — благо?
— Конечно!
— А если чиновница говорит вам, что государство не просило вас рожать?
— Нууу…
— И все кричат – как это так она сказала?
— Ну… это. Она не права.
— В чем?

Грубо сказала?

Может быть.

А вы рожаете для государства или для себя?

Вы рожаете, потому что государство даёт пособия, или вы хотите, чтобы рядом с вами было маленькое существо, которому вы будете утирать нос, кормить с ложечки, мыть попу в конце концов?

Вы рожаете потому, что это нужно — возраст поджимает, бабушки ждут внуков, или вы хотите носить спиногрыза на загривке, смотреть, как он растёт, как появляются первые зубы, как выпадают первые зубы, как ваша дочь (ваша дочь) в белом платье играет на скрипке со сцены и у вас першит в горле оттого, что это — ваша дочь, и это вы ее держали за руки, чтобы она не падала, когда делала свои первые шаги, и это вы ей покупали скрипку и вы водили на уроки, и вы терпели всё это дребезжание, весь этот скрип, всё это шипение, пока наконец из-под смычка не вырвались первые звуки, летящие в небо?

Для кого вы рожаете?

— Грубо сказала?
— Да.
— Но… истину?
— ….

Вот чиновница выступает и говорит, что мы реформируем пенсионную систему и будем платить достойные пенсии. А народ видит, что это только ширма, и что сдвигается пенсионный возраст. И шум, и рейтинг Главной Башни падает…

У себя в классах я иногда даю студентам кейсы и спрашиваю:

— Вы — менеджер, ответственный за этот кейс. Что в данной ситуации вы делаете в первую очередь, и что — потом.

Давайте попробуем поиграть в эту игру здесь.

Что делаем в первую очередь?

— Уволить! А уж потом…

Ответ неправильный.

— Почему?
— Потому что сначала надо понять — где здесь правда.

Поднимать пенсионный возраст надо?

Как это ни неприятно, но объективно – надо. Не будем уходить в экономику вопроса. Мы о другом. Объективно, хотя, конечно, никому это не нравится – надо. Это тяжелое решение, это непопулярное решение, но это – необходимое решение, если мы ответственные люди. За себя и своё государство.

Жизнь не состоит из летающих розовых слоников, как бы этого ни хотелось, из простых понятных мер, вещаемых с популярных каналов.

В жизни часто надо брать в руки лопату и выкапываться из снега. Или грязи, как уж получится…

Мужество принятия тяжёлого решения.

В своей предыдущей статье я привел график, из которого видно, что бывает, когда ни у одного из череды сменяющих друг друга правителей не оказалось мужества принятия тяжелого решения.

Но ещё есть и мужество сказать это народу.

То есть уволить — надо, но не за то, что она сказала, а за то, как она это сделала.

И вот теперь мы подходим к тому, что надо было сделать в первую очередь.

А в первую очередь, менеджеру кейса надо было обратиться к народу и сказать.

«Братья и сестры...»

И дальше честно и спокойно всё объяснить.

Потому что я уверен, что народ не дурак, как кому-то очень хотелось бы. Но народ также не любит, когда ему врут в лицо. И именно за то, что она врала в лицо, её надо было уволить.

И я также уверен, что если с народом говорить открыто и честно, народ поймет и примет то, что ему говорят.

Один из читателей написал такой комментарий к одной из моих статей:

Не надо бояться говорить народу правду, какая бы тяжёлая она ни была.

Она боялась.

И за это ее надо было уволить.

— А пенсионный возраст?
— А пенсионный возраст, это — правда. И поэтому тут мало что можно поделать.

Дальше.

Вот кто-то говорит, что государство не дало ему денег, и поэтому ему такое государство не нужно.

И с ним соглашаются, и шум, и крики…

Дайте денег! Помощи! Выплаты! Дайте!

А если бы оно дало ему денег – тогда, я так понимаю, такое государство ему бы было нужно?

А сколько?

За сколько покупается любовь твоя?

За эту сумму согласен? Нет? Немного добавить бы? Столько сойдёт?

И у кого возьмём?

Вот один из руководителей одного из банков выступает перед молодыми ребятами в Крыму.

И вопрос из зала — почему ставка по процентам в России гораздо выше, чем в соседней стране?

И он уходит от ответа.

А ответ-то простой, почему он уходит?

Ведь была отличная возможность повернуть этот вопрос в мощный пиар ход, как теперь говорят.

Ну например, вернуть вопрос в зал и пообещать стажировку в столичном офисе тому, кто ответит.

Но он уходит, и впечатление сразу другое.

Не может говорить с залом? Не умеет? Не знает ответа?

Вопросы, вопросы…

Вот все говорят: «Дайте нам идеологию!»

И что?

Можно завтра принять десять поправок про идеологию.

И народ скажет: «Ага, спасибо, теперь у нас идеология», и пойдёт дальше.

Но топ менеджеры будут уходить от ответов. Или неумело врать. Или предлагать смехотворные объяснения своим более чем странным решениям.

И каналы будут продолжать приглашать откровенных врагов вещать с экрана, потому что у нас свобода слова, и да – рейтинги, кстати.

Я не могу представить себе ни одну другую страну, где такое возможно.

Не потому, что государство запрещает (мы здесь не рассматриваем некоторые псевдогосударства; к чему рассматривать то, чего нет?).

Потому, что народ не примет. И я специально выделил это слово.

Мы сами ответственны за свою страну.

Не «мы здесь власть», а «мы ответственны за свою страну».

А это другое.

Потому, что первое подразумевает вседозволенность, а второе — ответственность и тяжесть принятия решений.

Летом во время беспорядков в США русские эмигранты приносили в отделения полиции домашнюю выпечку, рисунки детей, открытки.

Чтобы поддержать. Морально.

Чтобы показать, что они не одни с беснующейся толпой.

Чтобы полицейские знали, что они стоят цепью перед мародёрами и грабителями не за зарплату. Что у них за спиной женщины, которые приносят им домашнюю выпечку и дети, которые дарят им свои наивные рисунки.

Мы сами определяем свою судьбу.

Мы сами определяем свою дорогу.

В статье моей коллеги Васии поднята важная тема. Она заканчивает свою статью вопросом.

Я могу привести другую цитату.

Я даже скажу, кто это сказал.

И где её можно увидеть.

Вот она:

«Не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас, спрашивайте, что вы можете сделать для своей страны»

Это сказал президент Кеннеди.

Она выбита на стене Кеннеди центра в Вашингтоне.

А какая фраза выбита на стене Ельцин центра в Екатеринбурге?

Так что же – истина?

И чья дорога – к храму?

— Ну хорошо, что сказать-то хотел? «Кто виноват и что делать?»
— Не знаю. Иногда кажется, нащупал ниточку, потянул… и вдруг оказывается, что оборвалась. Но кто сказал, что дорога к храму прямая и ровная? И что она всегда под светом фонарей?

Я не дал здесь вам ни одного ответа. Не сказал, куда бежать, не объяснил, что делать. И, тем более, как думать. Но иногда надо просто сесть поудобнее, плеснуть в рюмку чая и…

Потому что искать надо не там, где светлее и удобней.

Сумбурно?

Несвязно?

Простите.